Монголы и Русь. История татарской политики на Руси - страница 44

В 1332 г. великий князь Иван Данилович «приде изъ Орды, — рассказывает Новгородская летопись, — и възверже гнѣвъ на Новъгородъ, прося у нихъ серебра Закамьского и в том взя Торжек и Бѣжичьскый верхъ чересъ крестное цѣлование»[376]. Ясно, что просьба «Закамского серебра» вызвана была денежными требованиями Орды. На следующий год великий князь собрал князей «рязанских» и «низовских», вместе с ними двинулся на Торжок и свел с Новгорода своих наместников. В тот самый год, когда Калита собирал князей на съезд, как узнаем из тверской летописи: «Тойдый былъ на Руси»[377]. Переговоры в Переяславле с новгородцами (они давали ему «5 сотъ рублевъ» и требовали, чтобы он «свободъ быся отступилъ») не привели к соглашению[378]. Вместе с тем из тверской летописи мы узнаем, что в этом же году из Орды приезжал «Сараи», или (в другой редакции) «посолъ Сарайчюкъ» «по великого князя по Ивана»[379], и Калита в сопровождении посла выехал в Орду. Возвратившись из Орды, он с новгородцами договорился (Новг. I, 1334).

Осенью 1339 г., перед походом на Смоленск, Калита, вернувшись из Орды, принял новгородских послов, и те передали ему «выход»[380]. Но великий князь владимирский прислал в Новгород с требованием новой суммы: «а еще дайте ми запросъ царевъ, чого у мене царь запрошалъ» (Новг. I л.). Новгородцы отказались. Великий князь (это было зимою того года, когда предпринимался поход на Смоленск) вывел из Новгорода своих наместников. Калита умер, не успев кончить дела, и конфликт разрешился уже при великом князе Семене, получившем великокняжеские полномочия и немедленно по возвращении из Орды принявшемся за окончание дела. «Прииде князь Семеонъ из орды, — читаем в Новгородской I летописи, — и пасла на Торжокъ дани и брати, и почаша силно дѣяти». Великокняжеские «борцы» (т. е. сборщики «бора») были схвачены и «скованы». Великий князь собрал князей в Москве на съезд и в результате организовал поход на Торжок «со всею землею Низовьскою» (Новг. I). Новгородцы уступили, и «черный бор» дали. Историки правильно предполагали, что «черный бор» изменялся в зависимости от «запросов»[381]. Нельзя только смешивать его с «выходом». Но нет сомнения, что это был первый случай, когда «запрос» брали с новгородцев. Они мотивировали отказ тем, что «отъ начала миру… того не бывало»; они требование «запроса» рассматривали как требование второго «выхода» (см. Новг. I л.: «прося другого выхода»).

Вместе с тем Орда охраняла Новгород от попыток князя, державшего великокняжеский ярлык, лично усилиться за новгородский счет. Соответствующие меры были приняты Ордою еще в XIII в.; охранялись они и в XIV ст. Как «великие князья владимирские», московские князья не раз оказывали вооруженное воздействие на Новгород. Выше мы в этом убедились. Но мы решительно не видим, чтобы московские князья применяли меры воздействия к Новгороду с целью усилить свое личное положение[382]. К сожалению, не сохранилось договорных грамот с Новгородом московских князей Ивана Даниловича, Семена Ивановича и Ивана Ивановича. Московские князья (как великие князья владимирские и новгородские) передавали в Орду «выход» от Новгорода. Так, в 1339 г новгородцы передали «выход» Калите для передачи хану (Новг. I л.). В дошедших до нас договорных грамотах с Новгородом о «выходе» ничего не говорится (быть может, вопросы размера «выхода» стояли за пределами договорных отношений великого князя с новгородцами). Вместе с тем в дошедших до нас договорных грамотах с князьями, которые сажались в Новгороде на столе, мы находим ссылку новгородской стороны на «цареву грамоту»: «а гости нашему гостити по Суждальской земли безъ рубежа по цесаревѣ грамоте». Смысл принятой Ордою меры, на которую указывает приведенная ссылка договорной грамоты, разъясняет нам указанный выше характер отношений между Новгородом и великими князьями владимирскими в XIV в.

В 1270 г. произошло «размирье» Ярослава Ярославовича с новгородцами. Ярослав принужден был покинуть город. Он, однако, не успокоился и начал «полкы копить на Новгородъ»; послал ко царю Ратибора, прося на Новгород помощи, и «царю» сообщил, что новгородцы «царя» не слушают, что они де просили новгородцев царской дани, а те их выгнали, а дома их разграбили. Полагая на основании этих слов, что в Новгороде мятеж против ордынской власти, царь отпустил рать на Новгород «по Ратиборову лживому слову», и действительно «лживому»: как явствует из обвинений, предъявленных новгородцам князю, причиной «размирья» были личные интересы Ярослава в Новгороде, а отнюдь не нарушение интересов царских. Когда весть о посольстве Ратибора пришла на Север, в Орду поехали князь Василий Ярославович с новгородскими послами («пойма съ собою Петрила Рычага и Михаила Пинещинича»); они разъяснили хану в чем дело, подчеркнув, что в смуте виноват Ярослав, и объяснили, что недовольство или мятеж были направлены только против него («тако рекъ цареви: новгородци прави, а Ярославъ виноватъ»). В виду новых сведений Менгу-Тимур отозвал татарскую рать («и възврати татарьскую рать»). Вмешательство митрополита прекратило военные действия, а вслед за тем князь пошел на уступки; по прибытии из Орды послов он был снова посажен в Новгороде