Монголы и Русь. История татарской политики на Руси - страница 55

Таким образом, Нижегородско-Суздальское княжество отошло во власть Москвы. Но Тверь сохраняла свою самостоятельность. И как раз к началу 90-х гг. (когда со стороны Москвы стала грозить опасность) относятся известия, свидетельствующие о том, что Тверь, получившая независимое от Москвы положение, спешила закрепить его работами по возведению новых укреплений[457].

Сокрушительный удар, нанесенный Тимуром Тохтамышу в 1395 г. на время расстроил политическое состояние Орды. Тохтамыш потерпел полное поражение. Ханом улуса Джучиева был назначен Койраджак, сын Урус-хана. Тохтамыш бежал «с несколькими лицами» и «прибыл в страну Буляр в лесистую местность»[458]. Вероятно, туда же бежал и князь суздальский Семен Дмитриевич. По сведениям нашей летописи под следующим годом, он напал во главе татарского отряда на Нижний. Узнав об этом, великий князь Василий Дмитриевич Московский не остановился перед решением организовать поход на Болгары. Испугавшись «москвичей», татары покинули Нижний. Армия под начальством Юрия Дмитриевича взяла Болгары, Казань, Жукотин и Керемянчук и, повоевав «землю татарьскую», возвратилась «съ многою корыстью»[459].

Сарай подвергся страшному разгрому (см. у Шериф-ад-Дина) от войск Тимура. После 1395 г. Тохтамыш в Сарае монет не чеканил. Он чеканил их в Астрахани и в «Оρду-эль-Муаззам». Судя по житию Стефана Пермского, Тохтамыш кочевал к западу от Волги[460]. На ряду с Тохтамышем, между тем, появился другой «царь», выдвигаемый на престол Едигеем. Сражаясь на стороне Тимура в 1391 г., Едигей, после того как Тохтамыш был разбит, попросил разрешения у Тимура собрать своих людей. Получив ярлык, он собрал своих людей, но в войско Тимура не вернулся, а ушел в степь[461]. В 1396–1397 гг. он напал на Крым и осадил Кафу[462].

Ибн Арабшах говорит о 15 сражениях между Едигеем и Тохтамышем[463]. Как видно, еще до поражения и бегства Тохтамыша в 1398 г., он не раз испытывал нападения со стороны Едигея. По житию Стефана Пермского, Едигей обладал «Заволжским, царством»: Стефан умер «въ лѣто 6000 девятьсот 4 (т. е. — 1396 г.)… в шестое надесять лѣто владычества Тактамыша царя иже обладающоу емоу Мамаевою Ордою, Заволжьское царство обдержащоу второмоу царю, именемъ Темирькоутлоую…»[464]. Так продолжалось до 1398 г., когда Тохтамыш был совершенно разбит Тимур-Кутлуком и бежал в Литву[465].

В эти годы, с 1395 но 1398, в Москве, по-видимому, перестали считаться с Тохтамышем. Летописи не говорят о том, чтобы великий князь ездил в Орду или отпускал кого-либо из московских князей. Судя по отношениям к Орде, в последующие годы дань уплачивалась плохо или даже совсем не уплачивалась. Летописи не сообщают о том, чтобы Тохтамыш присылал на Русь в эти годы своих послов: только в 1398 г., когда казалось, что он «от съпротивныхъ освободишуся», он разослал своих послов «по всѣм странамъ»: это было незадолго до его поражения Едигеем и бегства.

Сделавшись, таким образом, хозяином Орды (ханов он сменял в Орде по своему усмотрению, о чем свидетельствуют и русские летописи), Едигей не мог помириться с теми отношениями, какие установились между Москвой и Ордой. На первых порах он ограничивался тем, что посылал в Москву посольства[466]. Но затем мы видим усилия вернуть Москву к тем отношениям, какие существовали в счастливый период царствования Тохтамыша; путь, по которому он шел для достижения своей цели, был именно тот, которым шел в первые годы Тохтамыш: поддерживая местный сепаратизм, он отрывал местные княжества, от Москвы и тем самым ослаблял ее волю и влияние. Именно Тохтамыша брал Едигей себе за образец; недаром в своей грамоте московскому князю он вспоминал про старые времена боярина Федора Кошки, ведавшего при Тохтамыше ордынские дела. Следуя по этому пути, Едигей старался сохранить самостоятельное по отношению к Москве положение княжеств Рязанского и Тверского, а также восстановить самостоятельность Нижегородского княжения.

В 1402 г. великое княжение Рязанское по смерти отца получил в Орде князь Федор Ольгович. Вернувшись из Орды, он заключил с московским князем договор, в котором назывался «молодшим братом» московского князя. Он обязывался «не пристати къ Татаромъ ни которою хитростью». Ему разрешалось посылать в Орду своих киличеев и принимать татарского посла, но, посылая в Орду киличеев, он должен был сообщать о том в Москву; Москву же он должен был уведомлять о том, что слышал «отъ Орды»; если же Орда «отдалится» от московского князя, он, согласно договору, должен был с московским князем «учинити по думѣ»