Монумент - страница 16
История Пилигримов была проста и незамысловата. Четверо простолюдинов — портной, свечник, дубильщик и матрос — узрели видение бога-создателя. Тот повелел им отправиться в путешествие и бродить по земле до тех пор, покуда они, через страдания и невзгоды, не постигнут разницу между добром и злом. Пройдя долгий путь и совершив множество благих деяний, четверо Пилигримов встретились на вершине Скаррендестина. Здесь же в награду за их святые труды бог-создатель даровал им жизнь вечную и сделал проводниками Леса Элтерин. Леса, чьими запутанными тропами путешествуют души умерших, ища пути в рай. Праведникам укажут эту дорогу, а грешники будут бродить под кронами темных дубов, страдая от ужасных мучений, до тех пор, пока их души не очистятся…
Баллас скучающе оглядел гобелены, потом обернулся к алтарю. На нем стояла Святая Чаша — бронзовый кубок, из которого несчастные праведники пили дрянное винишко. На дне еще оставалось несколько глотков. Баллас выхлебал вино, засунул Чашу в сумку и огляделся в поисках добычи. Больше ничего особенно ценного в зале не было. Разве что бронзовые подсвечники в нишах. Они стоили сущие гроши — по пенни каждый, не больше, но Баллас прибрал и их. Зачем пренебрегать дармовщиной, коли она сама идет в руки? Баллас покидал подсвечники в сумку, последний раз обвел взглядом зал и вышел на улицу.
Подсвечники и Чаша — это, разумеется, не главное. Улица Полумесяца располагалась почти в миле отсюда, но Баллас знал, что успеет добраться до музея прежде, чем минует полночь. Можно было сократить дистанцию почти вдвое, пройдя по Храмовой площади, однако рисковать не хотелось. Зачем? До рассвета еще добрых семь или даже восемь часов, и нет никакого резона нестись сломя голову…
Нет, торопиться не стоило — и все же Баллас почти бежал. Летел вперед, будто на крыльях, и улыбался во весь рот, как ребенок в канун праздника Середины Зимы. Ребенок, готовый развернуть льняные кулечки с подарками — игрушками, конфетами и засахаренными яблоками. Одна-единственная мысль у него в голове, и Баллас повторял ее, точно заклинание: «Скоро я буду богат, скоро я буду богат, скоро я буду богат…»
Он сможет купить себе любую шлюху — самую теплую, пышную и ласковую. Он найдет жилище — удобную комнату в приличной гостинице, с мягкой кроватью и чистыми одеялами. Он выпьет галлоны вина — напьется вдосталь, и деньги не кончатся. Он будет пить, пока не лопнет.
Баллас тихо рассмеялся… и свернул на Храмовую площадь.
— Церковники божатся, что деньги меняют человека, — пробормотал он. — Достаток делает его иным, преображает душу… Что ж, со мной ничего такого не случится.
Он подошел к Дубу Кары. Три головы по-прежнему висели на ветвях. Лунный свет мерцал в их глазах, круглых и бессмысленных, точно у снулых рыб. Взгляд Балласа переместился на Эскларион Сакрос. У темных высоких ворот несли караул полдюжины стражников. Оранжевые отблески огня отражались в их надраенных шлемах.
— Никто не скажет: «Деньги изменили Балласа». Если обо мне вообще станут говорить, люди скажут: «Деньги позволили ему быть Балласом сполна». Так же, как сокол может быть соколом в полной мере, когда его вынут из силка и выпустят на волю…
Баллас миновал зловещий Дуб, пересек Храмовую площадь и направился к улице Полумесяца. Скоро он уже подходил к музею. Оглядевшись по сторонам и не приметив ни единой души, Баллас сунул отмычку в замочную скважину. В отличие от священника старый Кальден не доверял заповедям Пилигримов: дверь была надежно заперта.
Баллас осторожно повернул отмычку. Она то и дело застревала в замке, сражаясь с пружинами хитрого механизма. Наконец послышался тихий щелчок. Дверь открылась. Баллас вынул из мешка фонарь, прихваченный в церкви, и вошел в зал. Желтый свет замерцал бесчисленными бликами, отражаясь в стеклянных витринах. В музее не было ни души, что и неудивительно в этот час. Баллас быстро добрался до дверцы, ведущей к лестнице, и толкнул ее. Заперта. Он немного поковырялся в замке отмычкой, но тут же отбросил ее. Нетерпение было слишком велико, тем более что в темных безлюдных залах уже не требовалось таиться. Пинком ноги Баллас вышиб дверцу и спустился в подземный коридор.