Мордюкова, которой безоглядно веришь - страница 11

Родители Нонны были коммунистами, а это ещё больше увеличивало ответственность в случае быть пойманной – ведь тогда отца и мать неминуемо исключили бы из партии, а дальше легко представить, какая бы судьба ожидала их. Исключение по тем временам являлось едва ли не высшей мерой наказания, потому что исключённый как бы автоматически лишался большинства своих гражданских прав, получал своеобразное клеймо изгоя, с которым можно делать всё что угодно… Поневоле можно было позавидовать тем ходившим подбирать колоски подросткам, у которых родители были беспартийными, – в случае чего с них и спрос был бы меньше.

Нонна с подружками, а то и с кем-нибудь из младших в семье детей наловчилась прятаться в соседней с полем лесополосе, пережидая, пока минует конный патруль. Тряслись от страха, но голод – не тётка… Зато, если удавалось удачно насобирать зерна, домой возвращались триумфаторами: вон сколько продовольствия в семью несём! Вечером Ирина Петровна пекла оладьи, которые вмиг исчезали со стола. И мама веселела в такие вечера, не отводила глаз от довольных и хотя бы на время сытых детских лиц, а наоборот, рассказывала всякие занимательные истории, под которые время коротать было быстрее и легче.

Хотя бы несколько оладий Ирина Петровна старалась оставить на утро, прятала в комод. Поэтому утром все дети норовили проснуться первыми, чтобы в один прыжок достичь заветной цели – верхнего ящика. Мгновение – и съестного в доме опять не осталось, нужно снова что-то придумывать, а скорее всего, вновь выбираться в рискованный поход на колхозное поле…

Как-то раз Нонна направилась за реку Уруп, где, как донесла молва, у одной женщины-учительницы сохранилось много яблок. Яблоки удалось выпросить, но на обратном пути будущую актрису подстерегала опасность. Неожиданно в небе над ней показался немецкий самолёт – такие воздушные разведчики, именуемые за характерный двухфюзеляжный контур «рамой», иногда ещё показывались в здешних краях. К счастью, немцы стрелять не стали, лётчики только издевательски помахали замеченной ими девушке руками. Правда, когда принесла яблоки домой, то восторженная реакция детей, накинувшихся на лакомство, заставила забыть о только что перенесённом страхе. А как вкусно пахли эти разноцветные яблоки! Навсегда запомнилось…

В сорок четвёртом году произошло событие, снова изменившее жизнь семьи Мордюковых. Отец и мать окончательно разругались и решили расстаться. Отца, несмотря на инвалидность, отсутствие ноги (мужчины трудоспособного возраста в станицах были наперечёт!), районное начальство отправило в станицу Попутную – председательствовать в тамошнем колхозе, подымать хозяйство из разрухи. Ирина Петровна же с детьми стала задумываться о возвращении в родные места, на берег Азовского моря, на Ейский лиман. И через некоторое время Мордюковы оказались в Ейске.

Ейск, почётной гражданкой которого Нонна Викторовна была признана через много лет и где ей установлен памятник, заслуживает того, чтобы хотя бы вкратце рассказать о его истории. В наши времена это город с населением под девяносто тысяч человек, входящий в пятёрку крупнейших населённых пунктов Краснодарского края. А в прошлом он был известен во многом благодаря своему морскому порту. Но обо всём по порядку.

Ещё в XVIII веке в здешних местах существовал Ханский городок – одна из ставок крымского хана. Некоторые из претендентов на ханский престол в те времена вынуждены были искать поддержки у могучего соседа – Российской империи, а из здешних мест им было удобно поддерживать контакты с русскими военачальниками. Побывал на берегу Азовского моря и Александр Суворов, когда в Ханском городке в 1783 году был оглашён манифест о присоединении к России Крымского ханства, в том числе Таманского полуострова и правого берега реки Кубань.

Поселившиеся в этих местах казаки (было создано отдельное Черноморское казачье войско) быстро уяснили выгоды здешнего местоположения и обратились с прошением о создании портового города к самому кавказскому наместнику Михаилу Воронцову. Наместник, проживавший в Тифлисе, идею поддержал. Так появился на свет императорский указ 1848 года об основании города и порта Ейск. Через семь лет, во времена Крымской войны, Ейск был уже достаточно крупным населённым пунктом и портом, чтобы им заинтересовалась хозяйничавшая на Чёрном и Азовском море англо-французская эскадра. Город был обстрелян из корабельных орудий и подвергнут атаке морского десанта. Однако, несмотря на разрушения и пожары, после окончания войны Ейск продолжал достаточно стремительно расти и развиваться. Тут открылись уездное и реальное училища, войсковая и женская гимназии, были замощены многие улицы. А через несколько лет появились даже уличные фонари – редкость для тогдашних провинциальных городов. Но удивляться тут нечему: по Азовскому морю в те времена проходили многие судоходные торговые маршруты, по которым вывозилась на экспорт продукция плодородного Юга России. В начале ХХ века, после реконструкции здешнего порта, торговля ещё более активизировалась, а вскоре, за несколько лет до начала Первой мировой войны, Ейск был связан с остальной Россией железнодорожной линией. Тогда же здесь открылись первые курортные учреждения и грязелечебницы (на основе насыщенной сероводородом воды и целебных грязей Ханского озера), быстро завоевавшие популярность у больных и отдыхающих.