Море для Грейнджер - страница 6

— В твой послеобеденный сон, у меня было полчаса посетить местную библиотеку, — просто ответил он и, не дожидаясь её согласия, начал расстёгивать пуговицы, которые только что застегнул.

— Но я же всё равно не вылечусь, — Гермиона закатила бы глаза, если бы могла.

Он усмехнулся:

— А вдруг после моего чудо-массажа ты встанешь и побежишь? — и деловито добавил: — Я тебя раздену до пояса и уложу на живот. Мне нужна спина. Ты не против?

— Делай, что хочешь… — Гермиона закусила губу, она и так была в его власти несколько недель, и он ни разу не сделал ничего предосудительного, хотя в последние дни, когда Драко мыл её, Грейнджер так хотелось чтобы он перешёл черту.

Она почувствовала, что краснеет, и добавила:

— Я с удовольствием побуду твоим подопытным кроликом.

Гермиона знала, что он улыбнётся.

— Кролик Грейнджер! Что ж, сейчас я сделаю из тебя кроличью отбивную… — Драко рассмеялся дьявольским смехом, вызывая у неё прилив веселья.

Малфой снял с Гермионы пижаму и, осторожно повернув её голову вбок, уложил на живот. Она ничего не видела, и ей, как обычно, было очень любопытно. Как это будет? Массаж рук и ног — это одно. Она задержала дыхание в предвкушении.

Скрипнула и прогнулась кровать, и вдруг Гермиона почувствовала вес Драко на своих бёдрах. Она сглотнула. Это было что-то новенькое.

— Тебе не тяжело? — спросил он чуть хрипловатым неуверенным голосом.

— Н-нет, — выговорила она, пытаясь вспомнить, как дышать. Чувствовать его на своих ногах было так интимно, интимнее даже, чем когда он вытирал её салфеткой после туалета. — Всё в порядке… Продолжай.

Мужские тёплые руки заскользили по её спине. Сначала это были нежные движения, но потом он принялся мять её немного жёстче.

— Всё хорошо, Грейнджер? — интересовался он, натирая её поясницу. — Не больно?

А Гермиона не могла говорить, она тихо постанывала, каждое его прикосновение отдавалось в низ живота, закручиваясь огненной спиралью. Она не понимала, почему так сильно чувствует. Может быть, потому, что больше ничего не могла. Его руки мяли и гладили, а её это возбуждало и заставляло краснеть. Она горела от движения его сильных ладоней и не хотела, чтобы он останавливался.

— Драко… — прерывисто прошептала Гермиона, когда он случайно коснулся её ягодиц.

Она услышала его дыхание. Оно изменилось. Он словно сдерживался. И его ладони ожидающе остановились на её попке:

— Что-то не так?

— Драко, а… Эм-м-м… Помассируй мне… Э-э… — Гермиона тяжело сглотнула, она так хотела почувствовать его там, но сказать об этом было даже для неё, умирающей, слишком.

— Грейнджер… — она слышала, как он облизал губы, и вдруг его горячие от массажа ладони сжали её ягодицы.

Она тихо ахнула и закусила губу, сдерживая громкий стон. Драко сильнее нажал на её попку всей пятерней, разминая её и разгорячая Гермиону ещё сильнее. Она прерывисто задышала, когда он медленно стянул с неё штаны. Трусиков на ней не было, и она почувствовала, как его пальцы скользнули между бёдер.

— Грейнджер… Ты… — он шумно выдохнул и тихо застонал. — Ты так сильно возбудилась! Не думал, что лечебный массаж так подействует на тебя…

— Драко, — жалобно пискнула она, его пальцы всё ещё лежали на её горящей от желания промежности, и Гермиона ненавидела то, что не может даже двинуться, чтобы получить немного наслаждения.

Но он понял её.

Драко осторожно развернул Гермиону на спину и одной рукой обхватил её грудь. Покружил большим пальцем на соске и легко ущипнул его.

— Драко! — вскрикнула она, волна возбуждения прошила всё её тело.

Другая его ладонь пришла в движение, гуляя по её влажным складочкам и клитору. Гермиона кусала губы, слёзы текли по её щекам, она тихо постанывала и дрожала.

— Всё хорошо, Грейнджер, давай, расслабься… Дыши… Всё хорошо… — шептал Драко, не отпуская её, заставляя её чувствовать и сходить с ума от этой невероятной, давно забытой гаммы ощущений. — Давай, моя хорошая…

Гермиона кончила тихо, зажмурила глаза и улетела куда-то, откуда ей не хотелось возвращаться. Ей казалось, что она видит то самое море, тихое и спокойное. Грейнджер дрейфовала на пульсирующих волнах удовольствия и медленно возвращалась в реальность.