Море соблазна - страница 12

– Ну, видать, и вы слыхали наши новости! – неожиданно произнесла негритянка, и Фелисити, доселе не обращавшая на нее внимания, вдруг увидела, как Юдифь скорчила презрительную гримасу.

– Я сама все скажу, Руфь. Можешь идти.

Однако рабыня не сдвинулась с места, и губы Юдифи сложились в злую ниточку.

– Что? Что случилось? В чем дело, Юдифь?

– Я бы предпочла сообщить вам эти новости лишь после того, как вы отдохнете. – Руфь все еще оставалась в комнате, и лицо Юдифи хмурилось все сильнее. – Я знаю, что вы очень устали.

– Хватит вертеть хвостом. Я ни капельки не устала, так что переходи прямо к делу.

Но если старуха действительно чувствовала себя бодрой, то этого никак нельзя было сказать о Фелисити. Она почти было собралась попросить, чтобы ей показали ее комнату, как раздраженный вопрос Эвелин помешал осуществить это желание.

– Что ты там вечно ищешь, Юдифь?!

Оторвавшись от открытого ящика, Юдифь зло тряхнула головой.

– Мои нюхательные соли всегда лежали в этом ящике! Руфь, это ты их взяла отсюда?

– Разумеется, взяла не она! – ответила за служанку Эвелин. – В этакой дряни нуждаешься только ты. А теперь, может быть, все-таки кто-нибудь скажет мне, что происходит?

В это время флакончик с солями был найден, и любопытство Фелисити на мгновение улеглось.

– Это Дивон… – начала было Юдифь, но остановилась.

– Дивон? – То, как старуха произнесла это имя, заставило Фелисити посмотреть ей прямо в лицо и увидеть, что и ей, пожалуй, требуются нюхательные соли: лицо почтенной дамы стало пепельно-серым. – С ним… с ним что-нибудь случилось?

– О, слава Богу, ничего особенного! – Юдифь окончательно отбросила колебания. – Ваш внук имеет девять жизней, как говорится в пословице, и если верить Руфь, то он снова в Чарлстоне.

И тут в первый раз за все время их знакомства Фелисити увидела, что злоязычная и язвительная Эвелин Блэкстоун улыбается по-настоящему. И эта добрая улыбка в свою очередь заставила уставшую, неприкаянную и все еще не знающую, что делать в дальнейшем, Фелисити Уэнтворт улыбнуться тоже.

– Да, мэм, – подтвердила сияющая Руфь. – Я узнала об этом нынче утром. Окаянный мальчишка снова удрал от поганых янки.

Когда Фелисити открыла глаза, косые лучи солнца мягко ложились на ее кровать и на всю обстановку незнакомой комнаты. Поначалу девушке показалось, что она снова у себя дома и отдыхает от надоевших и утомительных дневных визитов… Но это продолжалось всего лишь мгновение, а затем Фелисити с глухой тоской и почти с отчаянием вспомнила, где она находится и почему.

Она находилась в городе Чарлстоне, в спальне старой дамы, с которой едва познакомилась. Уткнувшись лицом в подушку, Фелисити постаралась не дать воли нахлынувшим на нее чувствам. Пусть пока все проходит совсем не так, как она представляла себе в своей уютной и безопасной спальне, но ведь идет война, война, приносящая действительно серьезные проблемы. Гораздо серьезнее, чем исчезновение ее кузины из Чарлстона.

Фелисити решительно села на постели, приказав себе больше не думать о прошлом. Она в безопасности, Усталость ее прошла, муки голода утолены, что, впрочем, не помешало бы ей съесть сейчас нечто более существенное, чем пирожное и конфеты. И все же ее главная задача – это найти возможность добраться на плантацию Магнолия-Хилл неподалеку от Порт-Ройяла, расположенного на южной окраине Чарлстона.

Конечно, она может попросить Эвелин Блэкстоун помочь ей, хотя вряд ли будет разумным посвящать эту хитроумную старуху в свои планы. Почтенная дама, как видно, больше тяготеет к конфедератам и едва ли с пониманием отнесется к янки, тем более к аболиционистке. Нет, если и просить хозяйку о помощи, то уж явно под другим предлогом.

Девушка вспомнила, что миссис Блэкстоун была настолько поглощена мыслью о пребывании в Чарлстоне этого Дивона, что едва ли заметила, как Фелисити вышла из гостиной, чтобы подняться в приготовленную для нее комнату.

Размышление едва проснувшейся гостьи о том, кто бы мог быть этот таинственный Дивон, прервал резкий стук в дверь, и в комнату проковыляла Эвелин Блэкстоун.

– Вы уже проснулись? Отлично. – Кивком головы она пригласила в комнату и Руфь. – Мы тут пошарили в закромах у Селии – это моя внучка, дочь Юдифи, – и выбрали несколько платьев, которые, кажется, будут вам впору. Ведь у вас, как я полагаю, ничего, кроме этой черной пакости, нет?