Море согласия - страница 30
На западном побережье Каспия гремели пушки и звенели сабли. Одно за другим падали персидские ханства: Ширванское, Талышское, Шекинское, Гянджинское... Шахские вельможи — правители ханств — вручали русским генералам ключи от Гянджи, Дербента, Баку. А в это время грозное туркменское войско, помогая русским, разгуливало по южному берегу Каспия.
Сломленная персидская держава запросила у русских мира. В октябре 1813 года в местечке Гулистан состоялись переговоры, и Персия отказалась от притязаний на бывшие свои владения по западному берегу Каспия...
Тогда-то, зная, что Фетх-Али-шах, заключив с русскими мирный договор, бросит свои полки на туркмен, Сеид-Мухаммед-Юсуп-хан отправил трех своих делегатов — Кията, Гусейн-хана и Ходжа-Калиджа за помощью к главнокомандующему кавказской армией Ртищеву. Генерал обошелся с туркменскими делегатами, внешне, душевно и вежливо. Наградил их подарками и сказал: «Если персы не примут наших, условий, дам вам пушки. Если же согласятся на все пункты договора, то Россия вступит с персами в дружественные отношения, и помочь туркменам ничем не сможет...» Фетх-Али-шах целиком принял невыгодные для него условия. Туркменские послы уехали на свой берег ни с чем (8).
Кият едва успел достичь своей родины, как услышал, что персы многочисленным войском напали на туркменский лагерь: Сеид-Мухаммед-Юсуп-хан погиб в бою, войском командует Султан-хан Джадукяр, но его мало кто слушает. В войске начался разброд. Текинцы подались на Аркач, гокленьг преклонились перед знаменем шаха, а гургенские ханы, боясь за свои головы, отдали в Тегеран аманатов — заложников — и поклялись верой и правдой служить Фетх-Али-шаху. Астрабадский хаким Мехти-Кули-хан сказал ханам Гургена: «Будете охранять берега Астрабадского зали-ва и за верную службу получать ежегодно двадцать тысяч харваров (Харвар— мера веса, равная 296,6 кг, т. е. немного больше 18 пудов) риса». Гургенцы согласились и тут же обвинили Кията, что он виновник того, что мусульмане воюют с мусульманами и проливается невинная кровь. Было объявлено народу — тот, кто живым или мертвым доставит Кията шаху или его астрабадскому наместнику — тот будет щедро награжден и пожалован высокой шахской милостью...
Обо всем этом Кият узнал, ступив на родную землю. «Ну, что ж, ровесники, — сказал он Ходжа Калиджу и Гусейн-хану, — если боитесь персиян, идите к ним. Если верите в вольную Туркмению, оставайтесь со мной». Оба хана поддержали его. Через несколько дней Кият поднял с места одиннадцать тысяч кибиток и увел их на север — на Атрек, к Балханскому заливу и Красной косе. Сам после долгих переходов с одного места на другое, спасаясь от персиян, наконец поселился в Гасан-Кули и окружил себя крепкой дружиной джигитов, которой командовал молодой бесстрашный Махтум-Кули-хан...
К вечеру, когда солнце уже падало в море, всадники миновали брод через реку Гурген и выскочили на необозримую равнину. Вдали в два ряда стояли кибитки и возле самого моря возвышался древний курган — Кумыш-Тепе. Именем этогобугра было названо кочевье.
На равнине, усыпанной клубками зеленой колючки, Кият пришпорил коня. Джигиты обогнули Серебряный Бугор и выскочили к морю. Сразу увидели — в полуфарсахе (Фарсах — 7 км) от берега, за отмелью виднелись два больших корабля с убранными парусами. На берегу, где стояло в ряд десятка три киржимов и множество малых лодок, толпился народ. Все сельчане от мала до старого собрались взглянуть на людей ак-падишаха. В море смотрели молча, напряженно. Кият слез с коня, растолкал толпу и подошел к воде.
К берегу, прыгая с волны на волну; приближалась шлюпка. В ней сидели шесть матросов и человек в кавказской одежде. Когда шлюпка совсем приблизилась, Кият увидел, как гургенские йигиты стали вставлять в луки стрелы.
— Эй вы, уберите луки! — недовольно крикнул Кият, словно устыдился за своих соотечественников. — Где это видано, чтобы гостей так встречали?
Парни повиновались. Напряжение толпы ослабло. Послышались разговоры и смешки. Приземистый, длиннорукий Союн-Мерген, лучший лучник, сел на носу киржима, свесил ноги и шутливо прокричал: