Морфо и лань - страница 15

— Дэвид…

— Так вот, Дэвид, важный вопрос: кто тебя послал?

— Босс…

— У босса есть имя?

— Мисс Прайс… зря вы так…

— Ладно, — мне становится ясно, что ничего путного от него уже не добиться. — Последнее: знаешь, сколько сейчас времени?

— Что?

— Пора баиньки! — я выбираюсь с сиденья и с силой прикладываю своего нового друга Дэйва о приборную доску. Голова у него оказывается прочной, а вот сознание — нет. Он валится на пассажирское сиденье, как подрубленное дерево.

Двигатели всех трех автомобилей все еще работают, расходуя высокооктановое топливо; это шумное, грохочущее варварство. Макс тем временем заканчивает свои переговоры с последним из этой отнюдь не великолепной шестерки — переговоры, как и следовало ожидать, проходят для нас удачно.

— Уф-ф-ф-ф! — выдыхаю я, кажется, впервые за все время нашей краткой переделки. Все это заняло — сколько? Минуту? Это если считать наш разговор с Дэвидом, конечно — но по ощущениям в остальном мире прошли годы. Определенно, этого более чем достаточно на один чертов день. — Макс, ты как?

Малышка выходит из-за автомобиля. Вполне, вполне — из носа стекает одинокая струйка крови, но в целом она выглядит в тысячу раз лучше, чем в полицейском участке, под бдительным присмотром офицера со странным именем Ода.

— Я в порядке, — слабо машет она ладошкой, которая тоже испачкана чем-то темным. — Но нам надо сматываться. И быстро.

По радио продолжает звучать жизнерадостный рок — сейчас, например, «Грин Дэй» поют «Знай своего врага». Словом, все как нельзя более кстати.

— Не вопрос, дорогая! Может, возьмем их тачки? Выбор у нас теперь весьма широк, прямо завидки берут, а выглядят они всяко получше нашего рыдвана.

— Нет… Внутри наверняка системы геолокации. Слишком рискованно.

— И то верно. Тогда прыгай в «Юкон» и врубай первую передачу, а я пока подберу пушки у наших щедрых друзей. Интуиция подсказывает, что им они теперь совершенно без надобности. Намасте, сучки!

Что если бы я не захотела быть как все? Безглазая серая масса, пустые зомби, прущие вперед, словно тесто, вылезающее из кастрюли — разве она похожа на меня? И разве я похожа на них? Чего это вообще стоит — стоять на своем, не сдвигаясь ни на дюйм, плевать на сморщенные в неодобрении носы, усмехаться в прищуренные злые глаза, совать средний палец в осуждающие лица, похожие друг на друга, словно китайская штамповка?

Некоторые боятся. Опасаются даже пробовать, так и живут всю жизнь в своем уютном теплом конформизме. «А что если будет хуже?» Да, черт возьми, вы ухватили самую суть — может стать хуже. Но ведь может стать и лучше! Вы же цари природы, потомки самых опасных хищников на планете, откуда в вас эта тупая овечья покорность?

И их все больше. С каждым годом. С каждой минутой. Их стало больше, пока вы читаете эти строки. Вот в чём ужас-то.

В Линкольн мы въехали, раздвигая кромешную тьму широким корпусом автомобиля — и я долго не могла отделаться от впечатления, что городок вымер. Одинокие фонари да редкие магазины — вот и вся иллюминация. В отдалении был едва слышен вечный шум прибоя — если живешь на побережье, он очень быстро становится частью окружающего шума вроде дыхания или стука сердца — но в целом здесь царила полнейшая тишина. Древний принцип отцов-основателей, до сих пор практикуемый в глуши вроде нашей: «солнце зашло, значит, пора спать, а по улицам с наступлением ночи шляются только грешники и прочие пропащие люди».

Аллилуйя, братья и сестры. Возьмите свет. А если нет света, то возьмите хотя бы печеньку.

Будь моя воля, мы бы вообще держались от населенных пунктов подальше — и либо рванули бы дальше юг по Орегон Кост Хайвей, либо свернули на совсем уже мелкую Силетц Хайвей, либо вообще бросили машину и затаились где-нибудь в парке на пару дней, рядом как раз был подходящий, неподалеку от Девилз Лейк.

Но Малышка настояла на том, чтобы обязательно заехать в местный «Макдональдс». Чем он ее так манил, ума не приложу. Чудесам нет конца.

— Думаю, сейчас самое время, — объявила она, когда огни злополучной заправки растаяли в зеркальце заднего вида. Конусы света из фар «Юкона» накрепко вцепились в ночную дорогу.