Морфо и лань - страница 30

Трудно сказать, почему это меня разочаровало. Наверное, я ждала чего-то другого, но в этом не было ее вины. Неоправданные ожидания — проблема того, кто ожидает, ведь так?

А еще у нее часто шла носом кровь. Я давно заметила связь — она расплачивалась за каждый мой «рывок», каждое использование моей силы. Почему так — не знаю. Но отныне я была ограничена в её использовании. Спелёната по рукам и ногам нежеланием причинять ей боль. Заперта в клетке своей любви.

Понимаете? Макс была такой, как мне хотелось, когда мне этого хотелось. Своими неосознанными желаниями я, вполне возможно, меняла ее. Меняла ее суть и естество. Я не знала, было ли так на самом деле. Но так могло быть, и осознание этого убивало меня. Убивало меня каждый день.

Неприятное откровение заключалось в том, что в мире всегда, в любой ситуации, на одного человека больше, чем следует. Всегда. Раньше этим лишним человеком стал мистер Джефферсон, потом я откупилась от зубастой судьбы Нейтаном — все ради того, чтобы быть рядом с Малышкой, Максин, Макс, но…

Но в мире всегда на одного человека больше, чем следует. В этот раз лишним человеком стала я.

Осознание этого пришло ко мне тихо, подкралось на мягких кошачьих лапках и устроилось в ногах, беззаботно мурлыкая. Я лишняя в этом мире. Все эти смерти случились из-за меня. Я скрипела зубами по ночам, пытаясь придумать выход. Решить ситуацию, не причиняя боли ни ей, ни себе, ни окружающим. Выдумывала гениальные планы, живущие в прекрасных замках из песка. Засыпала под утро, почти убежденная, что в этот раз все получится. Но приходил день, и явившаяся с океана волна размывала мои мысли, превращала замки в уродливые оплывшие формы. Разбивала надежды. И выхода не было. Не было.

Я поглядывала на последнюю оставшуюся у меня фотографию, ту самую, у «Макдональдса», прикидывая, как можно вернуться туда и что сказать Малышке, как заставить историю свернуть на другую дорогу. Я глазела на нее — по правде говоря, довольно часто, твою мать, каждую ночь, каждую гребаную ночь — но ни черта не могла придумать. Я могла заставить мир плясать под мою дудку и исполнять желания — но в этом не было никакого толку, раз нельзя было исправить уже случившееся.

Или можно?

Я расплатилась наличкой с улыбчивым бородатым толстяком за стойкой и вернулась за наш столик. Макс уже накинула курточку — поздней осенью бывает прохладно даже в Калифорнии — и вопросительно уставилась на меня.

— Вспомнила кое-что, — сказала я небрежно. — Ты говорила насчет своего портфолио, так? Что включила туда фотку с Золотых Ворот, еще что-то… Можно взглянуть на него? Всё целиком?

— Конечно, оно у меня как раз с собой… — Малышка вытащила альбом из сумки. — А откуда внезапный интерес? Надеюсь, ты не собираешься схватить его, с хохотом умчаться к Пирсу 39 и скормить его там морским львам? Такую шутку даже я бы не оценила.

— Идея начинает мне нравиться, — пробормотала я, листая страницы. Вот они, фото из Аркадия-Бэй… свалка, где мы стреляли по бутылкам, памятники с сидящими на них птицами, белки и зайчики… ага! Вот она, синяя бабочка, сидящая на туалетном ведре. Тот самый элемент головоломки, за минуту до моего неудавшейся смерти, после которого все полетело к чертям. И символ всего этого дерьма, что случилось после.

Морфо.

Теперь дело за малым…

— Хлоя? — Макс уставилась на мое напряженное лицо. Застыла. Наверное, что-то поняла. Но уже поздно.

Потому что моей единственной мыслью в этот момент было «Отправиться назад. В Академию Блэквелл».

И Вселенная сжалась и помогла мне.

Ощущение падения. Подкатывающая к горлу тошнота. Ничего страшного, это просто рассинхронизация тела и мозга: глаза наблюдают движение, а вестибулярный аппарат настаивает, что никакого движения нет. Забавный парень — наш организм: не успел отрастить органы чувств, ответственные за ощущение путешествия во времени. Впрочем, не стоит его винить.

И все возвращается на круги своя.

— Давай поговорим о деле, — бросаю я небрежным тоном, заканчивая проверять кабинки. За самой дальнем в ряду, я знаю, замерла сейчас Макс. Та самая, прежняя Макс. Она не узнала меня: ничего удивительного, я перекрасила волосы, да голос у меня заметно огрубел — сигареты и травка не совсем похожи на здоровый рацион атлетов-разрядников.