Морфология истории. Сравнительный метод и историческое развитие - страница 31

стр.

Университет.

Как известно, в католической церкви существует целибат – обязательное безбрачие священников. Католическое священство по причине целибата не вписывалось в единственную тогда «систему образования», организованную по наследственному принципу, и были созданы первые университеты – специальные общественные организации, передающие знания не родным, во время общей семейной жизни, а чужим, в искусственной, специально организованной среде. Университеты создавались как органы образования для монашества. Создание университета – первого высокоспециализированного органа в сфере передачи культурной традиции – имеет для истории не меньшее значение, чем образование первых кодексов законов или создание биржи.

Как первый автомобиль нес ненужные ему черты конного экипажа, так первые университеты обладали «чертами семейственности», подражали семье (особые формы студенческого братства, особые формы общения с преподавателями, совместное обучение студентов разного возраста (с 7 до 40 лет), усиленное внимание воспитанию, а не образованию в собственном смысле и т. д.). В дальнейшем развитии университета шел процесс специализации университетского образования, превращения университета в орган воспроизводства культуры. Из университета вышла великая европейская наука, – в силу того факта, что только в нем, в отличие от академий, институтов и т. д., наиболее одаренные студенты выбираются преподавателями для «подготовки к профессорскому званию», по современному – оставляются в аспирантуре, и из них подготавливаются кадры ученых и преподавателей. (С тех пор многие другие образовательные учреждения были выстроены по образцу университета; отсюда в институтах и академиях появилась аспирантура. Такое устройство института есть уподобление ранее несхожих явлений; прежде институт был только научно-исследовательским учреждением и в образовании участия не принимал). То есть только университет является самовоспроизводящимся органом образования. В процессе специализации университета развились национальные типы высшей школы – германский университет, сохраняющий основные черты средневекового университета, английский колледж и французская Эколь Нормаль.

Германский университет ориентирован на выпуск ученых и преподавателей. Это наиболее чистый тип высшего учебного заведения Нового времени (как это подробно показал Паульсен, 1904; краткое изложение в: Кожевников, Романовская, 1997: 58–60). Эколь Нормаль выпускает квалифицированных инженеров, технических работников. Английский колледж выпускает джентльменов, образованных людей, он нацелен не на специальное, а на общее образование.

Эти типы высших учебных заведений выпускали совсем по-разному образованных людей. Германский университет, отличавшийся рядом специфических черт (система приват-доцентов, вольное посещение, право выбора преподавателя, самоуправление и т. д.) готовил преимущественно ученых, людей, способных вести самостоятельную научную работу. Этот тип университета был распространен в Центральной Европе и России до революции. Именно работа этого уникального образовательного учреждения привела к тому, что немецкий язык с XVIII до половины XX века был международным языком науки. Тип немецкого университета – самый древний из всех типов высших учебных заведений. Новое развитие он получил на рубеже XVIII и

XIX вв., в связи с реформой, проведенной Гумбольдтом. Охарактеризовать эту реформу можно словами Альфреда Вебера: «Если стремиться назвать то, что… было в новой исторической ситуации наиболее важным для внутренней организации университета, то это следует… определить как новое открытие человека в великом XVIII в. и как попытку сделать из этого выводы для ориентации университета. «Высшее счастье детей Земли – личность», – начертано с той поры в качестве открытого или тайного девиза на каждом, затронутом духом Гумбольдта, университете. И этот девиз, как и выводы из него, прежде всего отрицание всякой веры в авторитеты, стали для университета столь же неоспоримы, как то, что корни университета уходят в классическую древность…» (Вебер, 1999: 356).