Морис Торез - страница 6

Так в XVIII веке, когда английская буржуазия распространила на весь мир свою торговлю и колониальное владычество, герой Даниеля Дефо — Робинзон Крузо воплощал в себе идеализированные добродетели класса купцов-завоевателей, а «низшие расы» пустынного острова были представлены в образе Пятницы, проявлявшего глубокую преданность белому человеку, прибывшему из Великобритании. Так на заре XIX века во французском романе герой Бальзака — Растиньяк, молодой человек, приехавший из провинции с тем, чтобы покорить Париж с помощью женщин,— превратился в столь яркий образ поднимающейся буржуазии, что все позабыли о том, что моделью Растиньяку послужил молодой Адольф Тьер, которому в будущем предстояло занять высокое положение в политическом мире. Но часто герой еще теснее связан с историей, в которую он уходит корнями; и происходит это тогда, когда он играет в истории роль человека, несущего зажженный светильник, роль преходящего хранителя прогресса. В средние века таким героем не был революционный пролетариат по той простой причине, что его тогда не существовало, известно, что в те времена человеком, шедшим в авангарде человеческого общества, был один из ставших легендарными паладинов, один из пэров Карла Великого, один из героев, воспетых в эпических поэмах, называвшихся «песни о подвигах». И когда Роланд во время битвы в Ронсевальском ущелье трубит в свой рог до тех пор, пока у него не лопаются жилы на шее, мы видим в нем высокий образ человека, хотя и знаем, что через несколько веков его прямые наследники — феодалы сделались тормозом в поступательном движении человечества и против них ополчилась нация, созданная усилиями королей, опиравшихся на поддержку народа. И Жанна д'Арк, возлагающая корону на слабую голову Карла VII, тоже воплощает для нас героизм своего времени, ибо она действует как противник сбившихся с пути роландов той эпохи; то же можно сказать и о Наполеоне, которого в наши дни некоторые, ничтоже сумняшеся, приравнивают к фашистским диктаторам: на самом деле Наполеон, которого недаром называли «Маленьким капралом», «человеком в треугольной шляпе» («Вы знали его, бабушка!»), был историческим героем эпохи, наступившей после Французской революции, ведь несмотря на то, что он был интриганом, честолюбцем и даже тираном, он нес в страны, куда вступали его армии, важнейшие идеи Революции и тем самым становился орудием прогресса, обрекавшего его самого на гибель. (Мне хотелось бы, чтобы это положение воспринималось как верное лишь с оговоркой: ибо Наполеон был также человеком, который с паперти церкви св. Роха стрелял во Французскую революцию, он был пособником Термидора, представившим счет за услуги в Брюмере, он стал затем человеком, на деле порабощавшим другие народы, и именно против него они и поднялись.)

Однако французская буржуазия, в среде которой возникли прогрессивные идеи, ополчилась впоследствии из-за своего мелкого честолюбия на эти же самые идеи; их величие оказалось ей не по силам, ибо, укрепляя свое могущество, утверждая свою классовую гегемонию, она породила новый класс, в котором таилась ее гибель,— пролетариат. И через каких-нибудь полвека вместо человека в треугольной шляпе появился Наполеон Малый, а Растиньяк превратился в Адольфа Тьера, в версальца, расстрелявшего Коммуну, в первого президента Третьей республики.

Отныне в истории больше нет места идеализации, скрывающей реальный облик героя. Современный герой — это герой нового авангарда, а этот авангард — пролетариат, хотя и обладает характерными классовыми чертами, как обладали классовыми чертами буржуазия или феодалы, принципиально отличается от всех предшествующих классов, ибо будучи классом он вместе с тем знаменует собою осуждение всякого классового господства, он возвещает уничтожение антагонистических классов, и в этом смысл его борьбы против буржуазии.

В ту эпоху, когда во Франции появился пролетариат, крупнейший писатель французской буржуазии, Виктор Гюго, предугадал рождение нового героя и создал образ Гавроша, ребенка, умирающего с песней на устах. А менее тридцати лет спустя пролетариат уже поднял голову в «Жерминале» Золя. Он уже успел проявить себя на исторической арене, когда парижские рабочие-коммунары устремились на штурм неба. Но «Жерминаль» был написан в первые дни синдикалистского рабочего движения. С тех пор пролетариат во Франции и во всем мире проделал огромный путь! Организованное рабочее движение вылилось в высшую политическую форму — в форму коммунистических партий, это произошло вскоре после победы 1917 года, когда Советская коммуна доказала угнетенным всего мира, что их царство здесь, на земле.