Мороженое со вкусом лета - страница 7
Как ты? Держишься?
Чувствуя себя в безопасности в собственной комнате, я посмотрела на экран и непроизвольно улыбнулась – пожалуй, впервые за этот день искренне. Стоило признать, что Питер был прав, конфисковав телефоны: похоже, этот чат начался примерно тогда, когда выступление отца только заканчивалось.
С телефоном в руке я пошла к своей кровати. Мы жили в этом доме уже пять лет, но моя комната мало изменилась с того дня, как мы сюда въехали. Она была обставлена профессиональным дизайнером, который, однако, явно не догадывался, что здесь будет жить девочка-подросток. Все было в светло-коричневых и бежевых тонах, словно прямиком из каталога. Даже спустя пять лет мне иногда казалось, что я в гостинице. Тут, конечно, были мои вещи – косметика и украшения на туалетном столике, фотографии друзей в рамках и одежда, сложенная на стуле в углу. Но помимо этого ничто не говорило о том, что это моя комната. Я плюхнулась на кровать, сбросила обувь и устроилась поудобнее на подушках – эти разговоры могли продолжаться часами.
Взглянув на последнее сообщение, от Палмер, я поколебалась. Наклонилась ближе к окну над кроватью – оно было приоткрыто, и снаружи доносились голоса. Я выглянула и увидела, что пресс-конференция уже закончилась. По лужайке бродили люди, и ни Питера, ни трибуны не было видно.
Я отвернулась от происходящего на лужайке, надеясь, что, когда выгляну в следующий раз, все уже исчезнут и только примятая трава останется напоминанием о том, что там происходило всего несколько часов назад.
Нормально.
Правда?
ПРАВДА?
Совершенно нормально. Пресс-конференция была ужасная, но это проблемы моего отца.
Хм.
Что?
Она хочет сказать, что не верит тебе.
Откуда ты знаешь?
Тоби права. Но мы можем потом это обсудить.
Нечего тут обсуждать.
Очень даже есть что.
И когда мы будем это обсуждать, может, заодно покажешь свой способ укладки?
Тоби, мы вообще-то собирались проявить поддержку.
Ну так я и проявляю! Я даже хотела приехать, чтобы поддержать Энди, но охранник меня не пропустил.
Серьезно?
Ага! Говорил про какие-то списки, государственную безопасность и все такое.
Извини. Когда пресса уедет, все станет как обычно.
Ну, я вообще-то, обиделась. В конце концов, он меня знает. Мы с Ронни не первый день знакомы!
Его зовут Эрл.
Ой.
Неважно! В общем, мы сегодня идем развлекаться.
Да?
Да. Мы проголосовали. Это просто необходимо.
Да. Именно это я и пыталась объяснить Ронни.
Он Эрл.
Будет вечеринка, думаю, нам всем надо туда пойти. После сегодняшнего тебе это будет полезным.
Я снова повернулась и выглянула в окно. Представители прессы не торопились исчезать с горизонта. Перед домом выстроился ряд репортеров, на которых были направлены камеры: они явно резюмировали все, что здесь произошло. Судя по всему, в ближайшее время выйти и остаться незамеченной мне не удастся.
Не уверена, что получится, девчонки.
Получится!
Не беспокойся.
Мы все продумали.
Но тут журналисты повсюду. Нельзя, чтобы меня увидели. Не уверена, что можно с этим справиться…
Энди, расслабься. У нас есть план.
Я нахмурилась, глядя на это предложение, и почувствовала тревогу. То, что они не хотят говорить, в чем именно состоит план, меня беспокоило. Особенно если его разрабатывала Тоби. Я подобралась к окну, стараясь, чтобы меня не увидели, и открыла его пошире. Должно быть, прямо под моим окном какая-то журналистка вела репортаж: я очень четко услышала ее усиленный микрофоном голос:
– В последний раз конгрессмен был в центре общественного внимания пять лет назад, когда неожиданно отозвал свою кандидатуру на пост вице-президента в ходе оказавшейся неуспешной президентской кампании губернатора Мэттью Лафлина, хотя рассматривался как основной претендент на это место. Это произошло из-за ухудшавшегося здоровья его жены, Молли Уокер, которая полтора месяца спустя умерла от рака яичников. Пока неясно, как последние события отразятся на политической карьере конгрессмена…
Я захлопнула окно, отрезая голос журналистки на лужайке, и снова взяла свой телефон: