Морская Ведьма - страница 18

Она отлетела в неиспользуемую часть усыпальницы и повисла в нескольких дюймах над кучей полусгнивших обломков двери, некогда закрывавшей вход. Черно-зеленое толстое стекло было покрыто каким-то красно-бурым месивом.

Откупорив новую бутылку, Конан сделал большой глоток, пересек склеп и стал пристально вглядываться в кромешную тьму, царящую в заброшенном закутке. Как и многие киммерийцы, он обладал одной сверхъестественной особенностью. Его глаза могли видеть ночью…

Пещерный паук сплел здесь свою сеть, закрыв ниши с полусгнившими гробами, напоминавшими о тщетности всего земного скелетами. Покрытый белой шерстью громадный тарантул мог поймать в свои сети даже летучую мышь. Тяжелая бутыль, которую Конан, не целясь, швырнул в припадке слепой ярости, попала в охотника, размазав его по обломкам. Случайный снаряд, облепленный светлыми клочками ворсистого покрытия и хитина вперемешку с ядом и кровью, медленно вращался, повиснув на прочной, хитро свитой паутине, некогда представлявшей собой мастерски сплетенное произведение искусства…

Конан горько расхохотался. Его клинок рассек сеть, сделав из нее саван.

Дождь прекратился, но тишину ночи время от времени нарушало далекое ворчание раскатов грома.

Конан притаился за громадным валуном среди иссеченных ветрами скал, охранявших едва различимую на крутом откосе тропинку. Он выбрал свою позицию так, чтобы снизу его не было видно. Рядом с ним лежал небольшой мешок с вещами и арсеналом оружия. Разбойник неотрывно смотрел на дорогу, исчезающую во мраке, ожидая Имиля с его людьми. Киммериец договорился с юношей встретиться в скалах значительно выше этого места. Но он всегда опасался предательства, поэтому решил подождать туранца здесь, рассчитывая при необходимости воспользоваться преимуществом неожиданности.

Конан с сожалением вспомнил о бесценных книгах, которые пришлось оставить в склепе. Конечно, большинство из них он знал наизусть. Впрочем, они не пропадут. Черный Отшельник вскоре возьмет заклейменные проклятием тома и снова поставит их в ниши под темными сводами своих подвалов. Из фолиантов, что находились там, особенно жалко ему было расставаться с очень ранней копией «Книги о старших» Алорис Зрофраст. Монументальный труд. Пользоваться более поздними переводами с древнестигийского было опасно из-за множества допущенных при переписке ошибок и пропусков. Обращение к таким изданиям могло привести к гибели. Безусловно, в его мешке нашлось бы место даже для столь громоздкого тома. Но Конан с неприязнью относился к магии и изучал старинную книгу лишь для того, чтобы убить время. Кроме того, хрупкий пересохший пергамент ни за что не выдержал бы предстоящего путешествия. Однако в глубине души Конан надеялся, что он еще вернется в Зингару, когда те, кто сейчас охотится за ним, умрут, а их проклятия будут забыты…

Его чуткий слух уловил едва различимый цокот копыт. По каменистой дороге поднимались всадники. Кто они? Конан вскинул арбалет и вгляделся во мрак ночи. Его глаза видели в темноте лучше, чем позволено природой изнеженному жителю городов. Восемь всадников и девять лошадей. Одна без седока. Оседлана. Возможно, эта лошадь была предназначена для него. Небольшой отряд явно старался не привлекать к себе внимания. Солдаты тоже двигались бы осторожно, но вели бы себя более уверенно. Присмотревшись, Конан узнал юношу, возглавляющего группу. Не сомневаясь теперь, что перед ним свои, он выстрелил из арбалета. Стрела просвистела перед носом у Имиля и вонзилась в ствол мертвого дерева. Это произвело сильное впечатление. Всадники остановились как вкопанные.

— Смотрите, в штаны не наложите! Это я! — крикнул шутник испуганным всадникам.

Прихватив свои скромные пожитки, Конан вышел на тропинку. Его встретили негромкими; но искренними ругательствами. Железный наконечник его стрелы вошел в дерево с такой силой, что будь это кольчуга, стрела пронзила бы ее словно шелк.

— За вами нет хвоста? — спросил Конан, выкручивая острие из ствола.

— Кажется, нет. Хотя только дураки ни в чем не сомневаются… Что за выходка? Тебе что, дерьма здесь недоставало? Я был уверен, будь я проклят, что мы налетели на засаду.