Морские повести - страница 36

— Прохорыч, здравствуй! — обрадованно воскликнула. Катя, увидев в проходной знакомого старика сторожа.

Прохорыч недоуменно глядел на нее несколько минут. Потом он почему-то начал в смущении переминаться с ноги на ногу, опустив взгляд на свои огромные, обшитые кожей валенки, с которыми не расставался круглый год. А когда Катя собралась пройти внутрь фабричного двора, сказал смущенно:

— Нельзя, Катюша. В контору иди, в расчетную часть. — И отвернулся от девушки.

— То есть как… в контору? — не сразу поняла Катя. — Я ведь болела, Прохорыч… Болела, понимаешь? Только нынче поднялась…

— Ничего не попишешь, — повторял старик, все еще рассматривая валенки. — Велено тебе идти за расчетом, и весь сказ…

Катю он знавал еще девочкой. Босоногая, в ситцевом платьице до колен, с льняными короткими кудряшками, выбивавшимися из-под розовой косынки, прибегала она к матери, работавшей здесь. Тогда он пропускал ее беспрепятственно:

— Скачи, егоза, скачи. Мамашка давно ждет с обедом. — И умиленно глядел ей вслед: — Ишь, растет — Пелагеина любимица. Шу-у-страя девчоночка!..

Теперь он пропустить ее не мог. Рад бы, да не мог.

— Да как же так? — растерянно повторяла Катя. — Наверное, ты ошибся, Прохорыч, миленький… У нас же дома ничего не осталось. Пока я болела, все распродали… Мы же с голоду умрем, Прохорыч!

Сторож шумно вздохнул и неожиданно закричал высоким срывающимся голосом:

— Чего тебе от меня надо? Нет, скажи на милость: чего ты привязалась ко мне? Я тебе кто? Хозяин? Директор? Мастер? Я сам такой же, как ты, — ладно, что еще не выперли. — И примиряюще спросил: — Степаныч-то как там? Жив-здоров?

Девушка не ответила. Она постояла, подумала и вдруг устремилась внутрь двора, туда, где возвышались серые, угрюмые корпуса цехов.

— Куда?! — пытался остановить ее сторож, но Катя уже не слышала его окриков, она бежала по двору, ветер раздувал ее юбку, раскидывал полы легкой жакетки.

У входа в свой цех она остановилась; сердце колотилось так гулко, что Катя прижала к груди ладонь и испуганно прислонилась к стене; ноги дрожали, слабость подкашивала их, она боялась: вот-вот упадет.

Отдышавшись, Катя вошла в цех. Мастера в цехе не оказалось. Девушки-товарки обступили ее, сочувственно охали, расспрашивали, но посоветовали мастера не дожидаться. Все равно бесполезно — во всех цехах идет увольнение. Два дня назад еще сорок человек за ворота выставили.

— А куда ж мне теперь? Что делать-то буду? — в который раз спрашивала себя Катя. — Что делать?

Домой она шла как слепая, на ощупь…

Митрофан Степанович, только взглянув на дочь, без слов понял, что произошло.

— Ничего, доченька, — успокаивал он Катю, а у самого предательски дрожал подбородок. — Проживем как-нибудь и без твоего «Треугольника». Придумаем что-нибудь. Только и свету что в окне? Питер велик, найдешь работу…

Он бесцельно суетился, сновал из угла в угол, будто разыскивая что-то потерянное: ему было страшно заглянуть в огромные скорбные глаза дочери, затуманенные слезами…

Желая, очевидно, отвлечь Катю от ее невеселых мыслей, Митрофан Степанович пустился в воспоминания о том, как он в молодости тоже однажды остался безработным, но это уж по собственной воле.

— Вижу, что хозяин меня обсчитывает. Ну, из каждой получки, сукин сын, норовит урезать. Терпел я, терпел, а потом пришел к нему да по-нашему, по-балтийски и объяснил, что́ такое он есть. Пресноводная, говорю, твоя душа — или две жизни прожить собираешься? Ты хоть объясни, для чего жадничаешь-то?.. Думал, полицию позовет — нет, обошлось: струсил, должно быть…

Он откашлялся, помолчал.

— Рабочему человеку, доченька, гордость иметь надо!

Но Катя слушала его плохо, да и история эта была ей давно известна. Вздохнув, она снова надела жакетку, заправила волосы под платок и отправилась к лавочнику — просить в кредит: дома ни горсти крупы, ни ложки масла.

Только после ее ухода Митрофан Степанович изнеможенно опустился на стул и задумался: что же будет дальше? Ему хотелось кричать: «Люди добрые, да есть ли справедливость на свете?! Доченька, милая ты моя, не виноват я в том, что такая страшная, неимоверно тяжелая судьба у тебя!..»