Морские робинзоны - страница 11

По некоторым источникам следует, что к 1898 году, в котором капитан Слокам завершил свое великолепное кругосветное плавание, Северную Атлантику пересекли уже двенадцать мореплавателей-одиночек.

Из Нью-Йорка, Атлантик-Сити, Бостона или от острова Ньюфаундленд и полуострова Новая Шотландия они отплывали к берегам Европы. Большей частью они выбирали путь вдоль Гольфстрима и Северо-Атлантического течения, справедливо полагая, что если уж подведет ветер, то мощные океанские течения все же перенесут их суденышки на восток. Морякам того времени широко были известны случаи дрейфа буев, сорванных штормом в Нью-Йоркской гавани и принесенных течениями к берегам Англии. Но некоторые из мореплавателей-одиночек предпочитали путь от берегов Северной Америки к внеевропейским странам мимо или с заходом на Азорские острова. Как мы видели, такой маршрут избрали Эндрюс и Слокам.

Современником Слокама и одним из родоначальников отважного племени морских робинзонов был глостерский рыбак Говард Блэкберн. Символично, что именно он перенес эстафету одиночных трансатлантических плаваний из девятнадцатого века в двадцатый.

Второй знаменитостью города Глостера после Альфреда Енсена был Говард Блэкберн — лесоруб, плотогон, рыбак, человек невероятной физической силы, выносливости и мужества. В двадцать пять лет его постигло несчастье. Баркентина, на которой он был гребцом дори, промышляла палтуса на банке Берджесс в ненастную зимнюю пору. Через три часа после того как на воду было спущено восемь дори, начался шторм. Температура резко упала, пошел густой снег. Блэкберн и его напарник по дори Уэлтч потеряли баркентину из виду. Подобрав семь дори, капитан решил, что его два рыбака погибли, и ушел штормовать в открытый океан.

Остаток дня и всю ночь под яростный свист январского шторма гребли брошенные на произвол судьбы рыбаки. Чтобы удержать захлестываемое волнами суденышко на плаву, выбросили в море сети и весь улов палтуса. Грести приходилось непрерывно. Пока один греб, другой вычерпывал из лодки студеную воду. К ночи мороз усилился. Уэлтч, который был слабее и моложе Блэкберна, не мог вынести нечеловеческого напряжения и отказался грести и вычерпывать воду. Он приткнулся к борту и закрыл глаза. Как ни старался Блэкберн, так и не мог расшевелить его. Ночью Уэлтч закоченел. Блэкберн, не обращая внимания на прибывающую воду в дори, продолжал неистово грести. Лишь когда рыбак чувствовал, что дори вот-вот наполнится до краев, он принимался вычерпывать воду. А потом снова греб. Утром шторм утих и Блэкберн увидел холмы Ньюфаундленда.

Он привел дори в устье Литл-ривер, где его, потерявшего сознание, с примерзшими к веслам пальцами, нашли местные рыбаки. Несколько дней они боролись за жизнь Блэкберна. Началась гангрена. Пришлось ампутировать пальцы на обеих руках и ногах. Через несколько месяцев калека-рыбак появился в родном Глостере. Работать он уже не мог, просить подаяние не позволяла гордость моряка. Узнав о несчастии Блэкберна, глостерские рыбаки собрали пятьсот долларов и помогли открыть ему табачную лавку. Но торговля тяготила потомственного рыбака. Его неудержимо тянуло в море. Блэкберн умолял знакомых шкиперов зачислить его в экипаж хотя бы коком, но те только отмалчивались или начинали ругать дьявольский труд рыбака и уверяли Блэкберна, что не сегодня-завтра сами бросят это ремесло.

«Никто не хочет брать меня в море, все думают, раз потерял пальцы, то буду на корабле ненужным балластом, но ведь опыт моряка я не потерял. Нет, я докажу на что способен», — думал Блэкберн.

То, что он решает совершить, на первый взгляд кажется абсолютно невероятным. Он собирается построить небольшое судно и в одиночку, без всякой посторонней помощи переплыть океан. Он пытается вернуть долг рыбакам (лавка принесла ему уже кое-какой доход), но те наотрез отказались его взять. Тогда Блэкберн передает деньги в фонд сирот и вдов погибших рыбаков, а сам, ликвидировав все дела, приступает к постройке судна. Друзья поддержали Блэкберна в этом начинании, и каждый из них считал своим долгом помочь ему.