Морской демон - страница 5

стр.

— Уже нет. Калеб сказал, что на сегодня твоя работа закончена.

Реджина испугано мигнула. Значить, он слышал это? Неужели он следил за ней и за братом?

На мгновение в ней проснулась осторожность. Она не знала, что их слушали. Она не знала о нем ничего, кроме того, что он брат Калеба. Высокая темная фигура, появившаяся на заднем плане в самом конце свадебной церемонии.

Ее ноги проваливались в морской песок.

Но теперь она знала его. Он едва касался ее запястья, но она всем телом ощущала исходившее от него тепло. Его глаза в лунном свете казались совершенно черными. Они поглощали свет, поглощали воздух, становились все больше и темнее и стали просто огромными, когда он склонился к ней, совсем близко, искушая ее красиво очерченным изгибом рта, дразня обещанием поцелуя. Его дыхание скользнуло по ее губам. Она почувствовала запах вина и еще чего-то — темного, соленого, ускользающего. В ушах был шум, напоминавший звук морского прибоя. Она открыла рот, чтобы набрать воздуха, но он наклонился и закрыл его своими губами, крепко и горячо.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Он был просто замечательным на вкус, горячим и изумительным, как соль, секс и бренди. Или, возможно, все дело было в вине, которое она выпила.

Реджина встала на цыпочки и потянулась вверх, чтобы насладиться этим вкусом. Она почувствовала, как его зубы коснулись ее нижней губы, а язык проник к ней в рот. Напряжение и вожделение выплясывали в ее теле бешеный танец.

Если она не глупа и не безнадежно пьяна, то должна прекратить это прямо сейчас.

Руки Дилана скользнули по ее спине и задержались на бедрах, чтобы прижать ее еще крепче. Она почувствовала его возбуждение, и у нее перехватило дыхание: этот мужчина был крепким, надежным и реальным, он заполнял собой все пустоты, прогоняя мысли об одиночестве.

И она хотела этого. Ей было это необходимо!

Ее руки обвились вокруг его шеи, их губы впились друг в друга. Он слегка покачивал ее, и руки его опускались все ниже. Он был таким горячим! Все в ней плавилось и рвалось ему навстречу. Он сжимал ее все крепче, а когда она чуть раздвинула ноги, обхватил ее бедра и приподнял ее.

Ее тело содрогалось от желания. Уступая этому неодолимому напору, этому невыносимому искушению она закрыла глаза.

Глупая, глупая…

Она оторвалась от него. Сердце глухо стучало в груди. Со стороны палатки их никто не мог видеть. Ни ее мама, ни кто-нибудь еще.

Ну ладно, мама здесь ни при чем, она ушла вместе с Ником. Но…

— Нет! — выдохнула Реджина.

Дилан напрягся, руки его дрогнули.

— Нет?

Голова ее кружилась, в висках стучала кровь. Она была словно открытая рана и, если бы не получила передышку, закричала бы.

— Не здесь, — уточнила она.

Она скорее почувствовала, чем услышала, как он рассмеялся. Если бы они лучше знали друг друга, она бы ему врезала.

Реджина нахмурилась, и брови ее сердито сдвинулись. Конечно, если бы она знала его получше, то не обнималась бы с ним на глазах у всех!

Прежде чем она успела додумать эту мысль, Дилан обнял ее и понес через полоску глинистого сланца.

Босиком?

Он шел по воде, поднимая брызги. Там, где суша вдавалась в море, беспорядочно лежали гранитные плиты, словно груда обвалившихся строительных блоков.

Реджина вцепилась в его плечи.

— Что ты делаешь?

Дилан обогнул высокий выступ скалы.

— Все в порядке. Я понял тебя.

— Еще нет.

В полутьме блеснула его улыбка. Он посадил ее на сухой камень, гладкий и теплый от солнца, и закрыл ей рот поцелуем, в котором она утонула.

Этот поцелуй уничтожил остатки ее здравомыслия. От вина и желания кружилась голова, ее покачивало, словно прибоем. Сердце билось — быстро, сильно, безрассудно. Она была охвачена огнем, а ее губы оказались такими же жадными и ненасытными, как и его.

Кожа его была горячей и упругой. Реджина забралась к нему под пиджак и рванула рубашку, отчаянно стараясь заполучить как можно больше ощущений, которые можно было бы унести с собой в долгие ночи одинокой жизни.

— Приласкай меня! — потребовала она. — Везде. Где угодно.

Он подчинился.

Руки Дилана, такие же сильные и худые, как и весь он, гладили ее через платье, обволакивали и ласкали, пока ткань, казалось, не начала задевать открытые нервы. Колени ее задрожали. Он провел рукой по ее груди, приподнял ее и, раздвинув вырез платья, раскрыл для прохладного ночного воздуха.