Морями теплыми омытая - страница 3

Ночь наступает так же быстро, как утром приходит рассвет. Горизонт начинает темнеть. Темнота надвигается сразу, словно опять появился волшебник, один за другим выключил рубильники и все погрузил в черноту.

Проходит немного времени — и небо превращается в бездонное и бесконечное. Все ярче мерцают на нем звезды. Луна заливает парк, и ее свет выхватывает красные и белые головки канн, розовые цветы олеандра и ставшие теперь густо-зелеными спокойные, неподвижные кроны деревьев.

Каждый день приходит к людям солнце и сразу начинает работать. Своими добрыми руками оно словно обнимает всю Индонезию, согревая растения, прибавляя тепла и без того теплой воде, высушивая дороги и влажные после ночных рос крыши. Оно убивает микробов, заботясь о том, чтобы люди не болели, были здоровыми.

Но солнце бывает и безжалостным. И тогда оно плавит асфальт на дорогах, обжигает шею, спину и плечи бечаков. Пот заливает им глаза, лицо, заставляет медленней двигаться и искать спасения под тенью дерева.

Среди шума улиц и площадей, в сутолоке машин бечаки встречаются здесь на каждом шагу. Представьте себе подобие велосипеда. Впереди — два колеса, на которых укреплена легкая коляска с тентом наверху. Сзади — третье колесо; над ним — седло; внизу — обычные велосипедные педали, шестерни, цепь. Человек, работающий на таком экипаже, — и есть бечак. Таким видом транспорта перевозятся грузы и пассажиры.

Бечак может доставить пассажира в любой пункт. Днем и ночью крутит он педали; его поливает дождь и обжигают лучи солнца, ему сопротивляется ветер и мешают ухабы на дорогах, а он словно не знает ни усталости, ни уныния. Тяжелый, изнурительный труд. Но попробуйте завтра отменить его. Что будут делать тысячи бечаков? Где найдут они средства, чтобы жить? Все в свое время.

Бечаков нельзя не любить — это мужественное, замечательное сословие. Вот катит щеголь. Он в красной рубашке, с воткнутым в шляпу пером. Его рот, полный белых зубов, — в улыбке всем знакомым и незнакомым. Вот другой — в мятой, но лихо, по-щегольски надетой фуражке. Или вот этот, в белой майке, состоящей сплошь из заплат, с маленьким красным флажком, прикрепленным к щитку коляски.

Среди бечаков мало людей пожилых: трудно долго выдержать эту изнурительную работу. Но деревня непрерывно пополняет ряды городской бедноты: находится пополнение и для бечаков. По чьей вине несут бечаки свой тяжкий труд? Чье это наследство?

Среди городской бедноты есть и те, кто стоит на более высокой лестнице, чем бечаки. Это различные мелкие торговцы, кустари, все имущество и богатство которых переносится с помощью приспособления, напоминающего коромысло.

Идут с утра продавцы зелени, фруктов.

Спешит с маленькими корзинами свежих орхидей, лиловых и желтых, огненных и коричневых, индонезиец-подросток.

А этому продавцу мало даже тротуара — такое несет он множество громоздких плетеных изделий: корзин, шляп, циновок и прочего добра.

Сколько зарабатывают эти люди? Ничтожно мало.

Двенадцать часов дня. Возле станции железной дороги, в тени строения, раскинут походный «ресторан». Бечаки, мелкие торговцы, продавцы газет расположились здесь, за длинным столом. Хозяин отпускает им скудный обед. Кое-кто выкурит после этого дешевую сигарету, посидит, вытянув ноги и полузакрыв глаза, в блаженном безмолвии — и снова за работу.

Если поехать на базар, то можно увидеть самую разнообразную живность. Ранним утром здесь раздаются шум крыльев и пение птиц, воркованье голубей, крики попугаев. Вот попугаи — красные и белые, крупные, важные, словно чиновники, величественно взирающие на шум толпы. Вот разноцветные попугайчики, маленькие И юркие, они постоянно в движении.

Птицы биу — совершенно черные в своих атласных костюмах.

Маленькие и малюсенькие обезьянки, привязанные легкой цепочкой или томящиеся в клетках.

И, конечно, горластые куры, гуси, утки.

Под навесами, где идет этот торг, — специфический запах, неумолчный шум, теснота.

Можно отправиться на летучие базары, где продают декоративных рыбок. В обычных стеклянных банках из-под консервов собраны здесь жители подводных царств и Явы, и Суматры, и других мест. Так же, как и где нибудь в Москве, Праге или Париже, стоят около этих сказочных богатств, широко раскрыв глаза, закусив палец, мальчуганы. Они не сводят глаз с обитателей банок.