Москаль - страница 30

Майор кивнул.

– Я больше вот о чем думаю, Саша.

Елагин сдержался, сам виноват.

– Я думаю о том, как мало воображения, полета у всех этих воротил, у Биллов Гейтсов. У человека шестьдесят миллиардов. Ну, будет сто шестьдесят. И что? Умрет, нечего вспомнить. И забудут о нем. И не помнит никто этих хапуг. Ротшильд – это имя собирательное. Ведь они не интересны миру по большому счету. Где размах, где!? А нет, чтобы замутить с такими денежками какую-нибудь всемирную аферу.

– Как Сорос? – Елагин сделал вид, что поддерживает разговор.

Дир Сергеевич сделал вид, что сплевывает.

– Что ты, Саша, это просто очень большой спекулянт. Я про другое, про влияние на человеческую историю, а то и на природу. Человеческую природу. Непонятно?

– Пока нет.

– Можно купить, например, остров. Собрать людей и устроить идеальное общество. «Утопию» наяву. Платоновское «Государство». Ведь никто не пробовал. Или пробовали насильно, Савонаролы, Кальвинюги. А тут добровольцы, на полном обеспечении. Чистота нравов, интеллектуально чистая среда, моральная экология. Совокупления только для продолжения рода. Или наоборот – беспредельный бордель, как на Капри у императора Клавдия. Да это так, мгновенные наброски. А если подумать. А так, этот Гейтс помрет на девяносто третьем году на искусственной груди «мисс мира – 2055», да и все.

Дир Сергеевич вздохнул так, словно и в самом деле жалел, что не может вытащить компьютерного богача, из жизненного тупика.

– Ладно, Саша, иди трудись. Мы не маем биллионов, но кой-какой шорох в хохляцких кустах наведем.

Спустившись вниз, Елагин увидел поджидающего Рыбака. Похлопал его по плечу.

– Ты поезжай.

– А разговор?

– Надобность отпала.

Пусть теперь заместитель думает: что генерал сказал майору?

– Ну?

– Дай, хотя бы переобуться.

Светлана Владимировна, сложила руки на груди.

– Ну, переобулся?

Ничего не отвечая, Дир Сергеевич побрел по коридору в сторону кухни, по пути передумал и свернул в кабинет. Сел в кресло к рабочему столу, заваленному бумагами, газетами, книгами, раскрытыми корешком вверх. Подтащил к себе телефонный аппарат, начал набирать какой-то номер. Но этот номер у него не прошел. Светлана Владимировна нажала пухлой ручкой на рычаг.

– Рассказывай.

Дир Сергеевич раздул ноздри, выпуская гневные пары. Его раздражала та степень заинтересованности в этом деле, которую проявляла его жена.

– Согласись, Света, это все-таки ненормально.

– Что именно? То, что похитили Аскольда? Да, не нормально.

– То, что ты так этим увлечена.

– «Увлечена»? Изволь подобрать какое-то другое слово.

Муж резко поднялся и пошел туда, куда ссорящиеся люди обычно ходят в момент обострения разговора – к окну.

– А что, собственно, произошло?

– Не поняла.

– Это я не понимаю твоей реакции. Это мой брат пропал, а не твой. Не твой брат и не твой муж.

Светлана Владимировна сделала чуть приседающий шаг вперед и боевито прищурилась.

– Что, что?!

И глава фирмы «Стройинжиниринг» испугался. У них с супругой уже состоялся один разговор на эту тему, когда однажды неожиданно так, выяснилось, что все годы их с братом размолвки на «идейной» почве, его семейство тайным образом финансировалось Аскольдом. Тогда в порыве ослепляющего гнева Дир бросил такую фразу: это ненормально, когда женщина, живя с одним мужчиной, берет деньги у другого. Он до сих пор держался этой точки зрения, но слишком хорошо усвоил, что высказывать ее ему не позволено.

Светлана Владимировна растоптала его толпой своих бурных, иногда несправедливых, но чаще уязвляющих аргументов. Начинался почти каждый из них со слов: а на какие шиши? …существовала семья, когда ты нежился в так и не законченной аспирантуре? … ты вояжировал в Среднюю Азию и в Анапу якобы в археологическую экспедицию? … тебя после этого лечили от алкоголизма? …делала аборт секретарша вашего факультета? (Дир Сергеевич хотел вставить: ты же знаешь, потом выяснилось – это был не мой ребенок, но промолчал.) …мы отправили сына учиться туда, где он учится? …наконец, ты поддерживал все твои дурацкие увлечения: сыроедение, горные лыжи, манежных лошадок, буддизм? Дир Сергеевич покорно вздыхал, очень остро чувствуя себя в этот момент именно Митей.