Московская история - страница 2

Все стряслось неимоверно быстро. Вечером того дня, когда Женю выписали из больницы (под честное слово) «на домашний режим», он позвонил на завод Дюймовочке и распорядился прислать за ним машину утром, в обычное время. Пока я добежала из кухни к нему в комнату, дело уже было сделано.

Меня так и подмывало спросить моего мужа, а как оно там, на том свете? Но, должно быть, совершенно никак, раз Женя не догадывался, где побывал.

На следующее утро в привычный час он спустился вниз вместе с соседом. В лифте они сверили часы — это у них вроде игры. С тех пор как мы въехали в этот дом, двери наших квартир на лестничной площадке по утрам открывались одновременно, и два солидных мальчика с самым серьезным видом устраивали состязание в пунктуальности. (И вот целых полгода они лишены были такого удовольствия!)

Представляю, как обрадовался сосед, увидя Женю вновь на посту. Они сверили свои электронные хронометры, и день обрел должный разгон.

Наш сосед был генерал, за ним приходила темно-зеленая «Волга», ее обычно на полкорпуса обскакивал наш Степан Аркадьевич. Но в то утро генерал, козырнув на прощанье, удовлетворенно отбыл первым. Минута бежала за минутой, а Женя все стоял на ступеньках подъезда, начиная сердиться на разболтавшуюся дисциплину, нервничая и опасаясь, в конце концов, что случилось несчастье. Степан Аркадьевич, правда, был не молод и ездил осторожно, но кто теперь на дорогах зависит только от себя?

Степан Аркадьевич примчался с опозданием на четверть часа и такой красный, потный, взволнованный, как будто бежал пешком. Пряча глаза, объяснил:

— Марьяна Трифоновна никак не могла отпустить. «Он» велел держать машину…

Женя спокойно сел рядом со Степаном Аркадьевичем, приехал на завод, ворвался к «нему» в кабинет и закричал:

— Вы, кажется, забыли, кто здесь генеральный директор?! Или это ишачье «и. о.» вскружило вам голову?

«Он», то есть Ижорцев, вскочил бледнея. Вокруг стола сидели Рапортов, главный механик, секретарь парткома, кое-кто из начальников цехов — одним словом, совещание шло вовсю.

Это пока Женя стоял на крылечке и ждал машину. Действительно, комично…

Ижорцев, двигая стул, насилуя лицо улыбкой, пробормотал:

— Что вы, Евгений Фомич, успокойтесь ради бога. Это глупое недоразумение. Просто из райкома просили, им срочно понадобилась машина. Не оказалось под рукой ничего… кроме вашей. Поэтому я распорядился ее не отпускать. Больше такого не произойдет. Уверяю вас.

Женя вдруг увидел, что на него, как на диковинку, устремлены внимательные глаза его ближайших сотрудников. Они смотрели и с искренним беспокойством и в то же время с несколько холодным любопытством. Со странной смесью доверия и недоверия — как на дрессированного льва.

Женя повернулся и выскочил из кабинета. Его охватил страх, что он совершил что-то непоправимое. Что-то очень неправильное. Он прошел к себе и заперся. Через несколько минут зазвонил внутренний телефон. Ижорцев абсолютно спокойно и доброжелательно доложил, о чем совещались, о поступлении металла, о вчерашнем выходе кинескопов у Рапортова на «Колоре». Женя успокоился. Обруч страха, сдавивший сердце, отпустил.

На следующее утро машина не пришла вовсе. Женя метался: поднялся обратно в дом, дозвонился мне в лабораторию, и я, не подумав, побежала к Марьяне Трифоновне, секретарю дирекции, по заводскому прозванию Дюймовочка — за огромный рост и лошадиную внешность.

— Знаете что, — сказала она прохладно, — пусть лучше Евгений Фомич возьмет такси. Всеволод Леонтьевич уехал на директорской в Шереметьево встречать Яковлева. А его машина сегодня на профилактике.

Я не позволила себе заметить, что Жене об этом даже не сообщили. Женя не знал, что Яковлев уже возвращается из командировки в Америку.

Больше о машине не возникало и речи. Две недели Женя ездил на работу в такси, а потом мы почувствовали, что так нам не дотянуть и до зарплаты. Женя начал выходить утречком пораньше и добирался вместе со мной на метро… А там еще полторы троллейбусных остановки до завода шел пешком — чтобы рабочие, завидев его рядом с собой в троллейбусе, не подумали, будто это какая-то «демонстрация» генерального директора. Всем было известно, что он еще на «бюллетене». Никто и не догадывался, что у Жени просто-напросто отобрали машину.