Московский клуб - страница 11

— Слушайте, Сол, — сказал Стоун, не отрывая взгляда от стены, — если эти сведения точны, то речь идет о падении всего правительства. О всеобщем кровавом хаосе. Об опаснейшем перевороте, который может изменить весь мир. — Он перевел взгляд на Сола. — Вы знаете, это даже любопытно, — тихо добавил он. — На протяжении многих лет мы размышляли о том, возможно ли такое вообще. Мы пытались представить себе те ужасные события, которые произошли бы, если бы власть, десятками лет удерживаемая в Кремле, однажды была захвачена другой, более опасной группировкой. Об этом было много разговоров, настолько много, что казалось, мы уже свыклись с этой идеей. А сейчас… вы знаете, одна мысль об этом приводит меня в ужас.

«Дача» — не очень-то подходящее название для роскошного трехэтажного каменного сооружения, спрятавшегося в сосновой роще в городке Жуковка, в двухстах километрах на запад от Москвы. В Жуковке расположены дачи наиболее влиятельных представителей советской элиты, а именно эта принадлежала одной из самых важных персон Советского Союза.

Он сидел за круглым обеденным столом в просторной комнате с низким потолком в компании одиннадцати человек. Стены столовой были сплошь завешаны иконами, тускло мерцающими в неярком янтарном свете. Стол был заставлен хрусталем фирмы «Лолик», лиможским фарфором, икрой и гренками, всевозможными свежайшими овощами, цыплятами табака и французским шампанским. Словом, с первого взгляда можно было понять, что это был стол одного из власть придержащих.

Комната была оснащена подслушивающими приборами с широкодиапазонными анализаторами, способными уловить радиоволны любой частоты. Несколько крошечных громкоговорителей, вмонтированных под потолком, издавали непрерывное тонкое шипенье, которое должно было расстроить любой прибор. Так что ни одно слово, произнесенное тут, не могло быть подслушано.

Каждый из двенадцати человек, сидящих за столом, занимал сейчас или раньше высочайшее положение в советском правительстве — от руководящих постов ЦК до командных должностей в Советской Армии и Главном разведывательном управлении. И все они были членами небольшой группы избранных, названной неожиданно мирным и заурядным словом «Секретариат». Между собой, неофициально, они называли это сообщество «Московским клубом». Их объединял неистовый, но тайный фанатизм: беззаветная преданность советской империи, которая, похоже, с каждым днем разваливалась все больше и больше. И поэтому все они со все возрастающей силой ненавидели нынешнее кремлевское руководство во главе с Горбачевым и тот ужасный путь, по которому страна развивалась в последние годы.

За обедом шел обычный для этого круга разговор. Они говорили об упадке Российской империи, о невообразимом хаосе, в который вверг страну Михаил Горбачев. Все они были обычными московскими бюрократами, рассудительными и солидными. Но тут, в этой комнате, они подогревали друг в друге и без того кипящую ненависть и страх перед будущим. Тем более, что поводов для этого было предостаточно.

Берлинская стена была снесена. От Варшавского договора осталось только название. Восточной Германии больше не существует. Один за другим, подобно карточным домикам, разлетающимся от легкого дуновения, разваливались управляемые Советами прокоммунистические государства социалистического блока. Прага и Будапешт, Вильнюс и Варшава превратились в настоящие сумасшедшие дома. Люди выходят на демонстрации, требуя уничтожения коммунистического диктата. Ленин и Сталин перевернулись бы в гробу, если бы им довелось увидеть, что натворил Михаил Горбачев.

И в самом Советском Союзе республики одна за другой выступают против советских законов.

Огромная империя, созданная Сталиным, когда-то великая и могущественная, распадалась на части. Это был настоящий кошмар.

Ефим Фомин, один из членов «секретариата», экономист, изгнанный из Политбюро за откровенные правые взгляды, был в этот вечер удивительно откровенен. Сейчас он являлся членом ЦК, отвечал за промышленное планирование. Это давало ему право высказываться очень уверенно и резко.