Москва. Близко к сердцу (Страницы героической защиты города-героя 1941—1942) - страница 6

Морозный туман был на руку воинам противовоздушной обороны, но музыкантов плохая погода не радовала.

Немало забот и хлопот принес устроителям парада сводный оркестр. Его расформировали, часть музыкантов оказалась в воинских частях гарнизона, остальные уехали на фронт.

И вдруг 2 ноября капельмейстеру В. И. Агапкину объявили, что он назначен главным дирижером, приказали собрать сводный оркестр из разрозненных групп музыкантов, в помощь москвичам вызвали оркестр из Горького. Было затруднение и с репетициями — духового оркестра на площади пока никто не должен слышать; марши, барабанный бой, фанфары могли насторожить. Репетиции оркестра шли в Хамовниках, в манеже, где в мирное время устраивали конные состязания.

Унылое зрелище явил собой 4 ноября сводный оркестр: музыканты пришли с винтовками за плечами, с противогазами, в походной амуниции, построились по ранжиру и недружно ответили маршалу Буденному на его приветствие. Трудно представить себе, что через сутки, в шесть утра 5 ноября, маршал нашел сводный оркестр в хорошем строю, отлично звучащий, с начищенными до блеска инструментами…

Известный военный дирижер, автор знаменитого марша «Прощание славянки», Василий Иванович Агапкин вспоминал:

«…Все эти дни были умеренно холодными. В ночь на 7 ноября, на рассвете, погода вдруг резко изменилась. Разыгралась суровая пурга. Прибывшие оркестранты заявили мне, что клапаны (педали) у инструментов замерзают, пальцы коченеют (некоторые были без перчаток). Как играть?

Положение действительно тяжелое, но нужно собрать все силы. Инструменты необходимо сохранить от замерзания. Ведь парад-то исторический — мы должны играть. Мелкие инструменты, как наиболее необходимые, держать под шинелями, крупные — прикрывать обшлагами шинели. Играть марши, чередуясь между собой: одни играют, другие отогревают инструменты.

…Я управлял оркестром, стоя на возвышенной подставке. Снег шел не переставая, мороз крепчал. Незаметно для других я мимикой напомнил музыкантам следить за замерзающими инструментами — начинался самый ответственный момент — раздалась команда: Смирно!

Капельмейстер стоял на возвышенной подставке, его кирзовые сапоги занесло снегом. Стрелковые полки прошли, вот-вот покажется конница, оркестр пора отвести к ГУМу. Агапкин хотел сойти вниз и попытался сделать шаг, но сапоги примерзли, подставка пошатнулась.

„Ну, думаю, беда, сейчас я упаду… Как быть? Что делать? Прохождение уже заканчивается. Задержу кавалерию, получится заминка, а я не могу даже слова выговорить, губы мои замерзли, не шевелятся. Жестом никого не подзовешь: любой мой взмах на виду у всех может быть истолкован как дирижерский приказ. Спасибо капельмейстеру Стейскалу. Он догадался и быстро подбежал ко мне. Я нагнулся, оперся рукой на его плечо, отодрал сапоги, спустился по ступенькам вниз и подал знак оркестр отвести к ГУМу…“

В тот год В. И. Агапкину уже было под шестьдесят. Тридцать лет оркестры играли его марш „Прощание славянки“, впервые исполненный в Тамбовском кавалерийском полку. Но еще никогда марш не звучал так проникновенно и тревожно, как на этом параде…

Предосторожности ради парад начался на два часа раньше, чем бывало до войны, — в восемь утра. Когда куранты отбили восемь ударов, принимавший парад маршал Буденный выехал на гнедом скакуне из Спасских ворот.

За пять минут до парада на Мавзолей поднялись члены Политбюро.

Сталин был в хорошем настроении. Показывая на небо, сказал:

— Везет большевикам.

Снег шел все усерднее. Небо сделалось цвета шинельного сукна. Снег набросил белые маскировочные халаты на шеренгу голубых елей. Ветер сметал белую пыль с зубцов Кремлевской стены, и казалось — это пороховой дым стелется над твердыней.

Кое-где виднелись следы камуфляжа. Летом стену маскировали под зеленую аллею — затруднить ориентировку вражеским летчикам. Осенью 1941 года Мавзолей прятали под макетом двухэтажного фанерного дома с мансардой; перед парадом макет разобрали.

Небольшая группа корреспондентов собралась у левого крыла Мавзолея. До войны во время парадов на этом месте обычно толпились военные атташе. Сейчас их не видно, посольства эвакуированы.