Москва и татарский мир - страница 12
А. В. Виноградов практически воссоздал текст посольских книг на страницах своей двухтомной монографии о связях Москвы и Крымского ханства в 1550-х — 1570-х гг.>45
Итак, работы этой группы делают возможным воссоздание исторических реалий исходя из скрупулезного анализа источников.
Третья группа работ — изыскания, позволяющие выяснить отдельные аспекты тематики.
Так, исследование П. П. Смирнова помогло автору в реконструкции положения «татарских» городов внутри Московского государства>46.
Ярослав Пеленски в своей статье «Имперские претензии Москвы к Казанскому ханству»>47 изложил идеи, позже развитые в его книге «Россия и Казань. Завоевание и имперская идеология»>48. Им был проанализирован идеологический аспект взаимоотношений Московии и Казанского ханства. В своих работах историк опирался на анализ той базы источников, которая была так низко оценена Э. Кинаном, — московских летописей ХѴ-ХѴТ вв., а также литературных произведений и дипломатических документов периода. Основное внимание Пеленски уделяет теориям-претензиям Москвы на Казанское ханство (они должны были обосновать и оправдать присоединение Казани к Московии), их классификации, сущности и теоретическому обоснованию, а также характеристике рождавшейся в России XѴI в. официальной имперской идеологии>49.
Американский автор Роберт Кроски в 1987 г. выпустил монографию «Московская дипломатическая практика в период правления Ивана III»>50, которая изначально была защищена им как докторская (Ph. D.) диссертация в 1980 г. в известном своими исследованиями средневековой истории России университете Вашингтона в Сиэтле. Научным руководителем диссертации был известный медиевист Дэниел Во (Daniel Waugh), а научным руководителем Во являлся Э. Кинан. Некоторые идеи диссертации были ранее изложены автором в статье «Дипломатические формы взаимоотношений Ивана III с крымским ханом»>51. Основная идея статьи — дипломатические документы периода недвусмысленно говорят нам о том, что ни о каком «равенстве», «братстве», «партнерстве» в отношениях между указанными правителями не может быть и речи — крымский хан был однозначно как статусно (в рамках правовых норм позднезолотоордынского пространства той эпохи), так и фактически (в военном отношении) выше московского правителя. Идеи автора в основном почерпнуты из книги М. Усманова>52, о чем он сам сообщает в тексте, однако творчески развиты на материале периода Ивана III.
Крейг Кеннеди затрагивает историю позднезолотоордынского мира в своей докторской (Ph. D.) диссертации «Джучиды Московии: изучение персональных связей между знатными татарскими эмигрантами и московскими великими князьями в ХѴ-ХѴІ веках»>53. Она была защищена в Гарварде в 1994 г. Основные идеи диссертации были изложены им годом позже в рамках небольшой статьи>54. Научным консультантом являлся Эдвард Л. Кинан: его научное влияние постоянно ощущается в работе.
Как и диссертация Кинана, этот достаточно серьезный труд, показывающий глубокое знание автором русских (и не только) источников, так и не был опубликован. Автор, вслед за Э. Кинаном, отказывает летописям в репрезентативности: его труд построен на анализе как опубликованных, так и неопубликованных дипломатических документов. Основное внимание Кеннеди сосредоточил на рассмотрении эволюции «политической мощи» Московии на протяжении ХѴ-ХѴІ веков, показывая ее развитие сквозь призму дипломатических отношений московского нобилитета, в первую очередь московского великого князя, с татарскими выходцами (как фактическими, так и потенциальными) на московскую службу. В работе имеются важные наблюдения по поводу взаимоотношений татарских государств как между собой, так и с Московией. Труд весьма полезен читателям при комплексном изучении геополитической и социокультурной ситуации в Евразии в указанный период. В вопросе фактографии процесса выезда татарской элиты в Московское государство и автор данных строк, и К. Кеннеди пользовались практически одними и теми же источниками (посольскими книгами), поэтому иногда наши реконструкции шли буквально параллельно друг другу.