Москва — Маньпупунёр. Том I - страница 6
Другого свойства чувства, обитали в головах врачей, Бог им судья.
Между тем Лепецкий нутром старого психолога, почувствовавший общую воцарившуюся атмосферу продолжил с несвойственным пафосом, удивившись внутри сам себе. Как психолог он знал, что разговоры с собой — первый шаг к безумию, но разве весь мир не безумен?
«Дорога в жизнь для Вас открыта» и, немного смутившись, уже направился к выходу (шоу маст го он), когда неожиданно прямо посреди этого благочестия словно изнутри воздуха сжавшегося в доли секунды и уплотнившегося до состояния низкого звука, хлёстко и отчётливо, невозможно было определить от кого, громко прозвучало:
«ИДИОТ!!!»
«Что?» — невольно переспросил главврач, повернулся и с надеждой посмотрел, словно ища поддержки, на подчинённую камарилью, но найдя такое же недоумение, уже грозно с шипением — «Что?»
Так же отчётливо, но теперь уже с долей сарказма и неудержимого бесшабашного веселья прозвучало — «Да не о нем я».
«Это Вы доктор Лепецкий — Идиот!».
Теперь уже определилось, что инициатором столь неучтивого заявления был Серов — Немо, а главное все-все уже сориентировались и поняли, что обращено оно было именно к ГЛАВВРАЧУ!
Воистину был трижды прав Екклезиаст — нелегко живётся благородным донам в человеческом муравейнике в любые времена.
Лепецкий вроде бы ко всему привычный, всю жизнь с «шизами», что по жизни, что по работе, но в доли секунды соотнёс это оскорбительное — ИДИОТ, с чем-то неприятным в своей памяти. Вспомнил!
Он вспомнил!
От такой неслыханной, а главное весёлой наглости покраснел и налился гневом, ума хватило не отвечать, что взять с психа, но внутри все заклокотало и зашипело. Себе — «Успокоить нервы». А все равно пробило, зло прорвало.
Подумал — «Так, лечащего „Гаврилу“ выдрать как сидорову козу или козла!»
Почти успокоился уже в коридоре, но на беду в мельканье ног спешащих санитаров и толчее окруживших коллег, наткнулся на ведро с грязной водой, забытое в спешке и по старости уборщицей Клавдией Никитишной. Брюки, недавно купленные немецкие KANZLER залил по колено, отчего опять гнев вырвался наружу уже безудержный и неожиданно для маленького сухонького доктора злой матерный словоряд прозвучал, как увертюра дальнейших прениприятнейших событий. Что за день такой?
А главное ему захотелось поскорее избавиться от этих назойливых коллег, свидетелей давешнего возмутительного демарша Хама и, последовавшей затем его доктора Лепецкого несдержанности. Казалось, кто-то из этих молодых бездарей и лизоблюдов ехидно улыбался за спиной в коридоре.
«К чёртовой матери! Скорее домой» — к милейшей жене Софочке и её супу с фрикадельками.
Обходу досрочно пришёл абзац! Конец 16 акта, бедных прекрасных дроздов поймали.
Отпустило не сразу, на Ленинском проспекте образовалась большущая пробка, ещё была пятница, и народ по весне торопился за город на дачи сажать картошку кто попроще, и Zebrina pendula (Tradescantia flumensis) — кто побогаче.
Началась движуха, где-то уже мчались по встречке рублевские квакеры, синие мигалки, они же проблесковые маячки, шарахались от них прочие обыватели и недобизнесмены. Изредка переругивались между собой клаксоны автотранспорта представителей среднего класса. Москва рядами машин растекалась и рассасывалась, двигалась, а значит жила.
Водитель Гоша молчал всю дорогу, видимо чувствуя настроение хозяина, старая ГБ-шная школа, ну и, слава Богу.
На одном из перекрёстков их подрезал спортивный автокар — Бентли, нагло вылезший вперёд на красном знаке светофора. Через приоткрытое стекло на дверце водителя было слышно, как сидевшие в нем мужчины громко разговаривали и смеялись. «Витольд Петрасович, кой черт он Вам сдался?». «Ой, не скажи Шурик, не скажи…». «В банку с огурцами… свои помидоры… Так и сказал…» Загорелся зелёный, машина резко рванула с места, в воздухе поплыло и растворилось облачко жжёной резины 21-дюймовых покрышек.
Евген Арнольдович только недовольно фыркнул, и про себя — «Нерусский видимо, прибалт, а ведут себя как идиш в Бердичеве. Новые русские, мать их, хозяева жизни, зажравшиеся психи, от бабла дармового крыша едет, половина из них хроники реальные».