Мост к людям - страница 14
Их отделяли от базы двести сорок метров подводного пути. Кильдеев понимал, что это значит, особенно для ослабевшего Арикова. Поэтому он пустил его вперед, чтобы в случае нового несчастья иметь возможность быстро догнать и оказать помощь. Но, догнав его, Кильдеев обнаружил, что Ариков всплыл под потолок — на нем почему-то нет ни пояса со свинцовыми грузилами, ни шлема-маски.
Кильдеев надел на товарища маску, опустил на дно и потащил его вперед. Но от длительного пребывания под водой и непосильной ноши начал задыхаться и сам и в конце концов потерял сознание.
Наверху поняли, что произошло неладное, — Кильдеев и Ариков не возвращались слишком долго. Посланные для спасения водолазы вытащили их на поверхность и привели в чувство. В тот день Кильдеев и Ариков преодолели почти шестьсот метров тяжелейшего подводного пути, но этот день не был исключительным, почти каждый день был полон драматических событий под водой и героических усилий водолазов.
После взрыва подкранового моста немцы были настолько убеждены в невозможности перебраться через плотину, что, по сути, почти не охраняли ее. Поэтому, добравшись до нулевого быка, находящегося на правом берегу, группа младшего лейтенанта Курузова могла почти беспрепятственно проникнуть и здесь внутрь плотины для поисков электровзрывного провода.
На всем пути через плотину уже были навешены штурмовые веревочные лестницы. Теперь за шедшими впереди следовала небольшая группа боевой охраны во главе с лейтенантом Фроловым, чтобы вести наблюдение за врагом с нулевого быка и осуществлять в случае необходимости боевое обеспечение группы Курузова, спустившейся внутрь плотины.
Но в это время произошло неожиданное событие, сразу осложнившее положение. Вот как оно описано в донесениях:
«…Подойдя к сопрягающему устою и оставив двоих товарищей для прикрытия на нулевом быке, Ефремов и Шабанов спустились к зданию ГЭС и увидели, что между аванкамерной стеной и зданием станции проходит дорога, которая их и вывела на твердую землю правого берега. Вдруг, находясь в углу аванкамеры, они услышали звонок телефона, а затем и немецкую речь, кто-то скомандовал: «Фойер!» — после чего раздался артиллерийский залп. Видимо, в помещении лифта обосновался вражеский корректировщик. Вскоре бойцы услышали шаги — приближались часовые.
Необходимо было куда-то спрятаться. Поблизости стояла сторожевая будка, бойцы юркнули туда. В это время из здания вышла команда солдат и направилась за дровами, сложенными у самой сторожевой будки. Ефремов и Шабанов приготовили ножи и гранаты. Но гитлеровцы, ничего не подозревая, набрали дров и ушли к зданию.
Однако наблюдавший за ними Фролов почему-то не выдержал: то ли не понял, что с товарищами все обстоит благополучно, то ли просто сдали нервы… И когда вражеская команда проходила поблизости, он с нулевого быка швырнул в них гранату».
Теперь группа Фролова себя обнаружила. Поднялась стрельба, а затем и общая тревога. В результате бойцам Фролова пришлось отступить…
Но Курузов со своими товарищами находился в глубине плотины — они ничего не знали о происходящем наверху и спокойно продолжали искать провод.
В бой на плотине втягивались все новые и новые подразделения, сражение за нее разворачивалось в открытую и приобретало все большие масштабы. Теперь уже немцы не могли включить рубильник и взорвать плотину, так как в боях, происходивших на ней, участвовали и их войска. Но взрыв не прогремел и позже, когда под прямой угрозой окружения им пришлось спешно отступить с левого берега.
Какова же судьба группы Курузова? Удалось ли ей обнаружить электровзрывной провод и обезвредить его?
Это не подлежит сомнению. Ведь в последний момент отступления немцы взорвали щитовое отделение, находившееся впереди плотины. Стало быть, дальше щитового отделения провод был перерезан.
Видимо, сделав свое трудное и благородное дело, спасители Днепрогэса — четыре скромных советских воина — просто присоединились к идущим на запад войскам, чтоб и дальше выполнять свой воинский долг, не заботясь о послевоенной славе. Они ушли, и их имена остались лишь на пожелтевших страницах боевых донесений, лежащих сейчас передо мной. Ведь с их точки зрения они не совершили ничего особенного — обычная разведка, каких было немало на их боевом пути.