Мой брат Юрий - страница 2

В заключение хочу сказать, что новое издание повести дополнено отдельными фактами из жизни Юры и его близких, что сделана посильная попытка ответить на многочисленные вопросы, заданные в письмах, услышанные во время встреч с читателями, что использованы по возможности и воспоми­нания людей, знавших или когда-либо встречавших Юру... В этом издании появилась совершенно новая, третья часть, названная так: «Космонавт Гагарин». В ней приводятся некоторые подробности из деятельности Юрия Алексеевича — командира отряда в Звездном, рассказывается о том, как провожал он на орбиты своих товарищей.

И еще. Повесть переведена в братских республиках, издательство «Прогресс» выпускало ее в свет на испанском и английском языках.

Валентин ГАГАРИН

Ударил радостно школьный звонок и покатился по коридорам. В шестом «А» — класс находился на втором этаже — учитель поднялся из-за стола, ребята загремели скамьями.

Перемена!

Последняя перед последним в этом году уроком.

Мальчишки и девчонки сгрудились у распахнутых настежь окон. Каждому хотелось занять местечко поближе к солнцу и так еще, чтобы лучше видеть улицу.

В эту позднюю весну, на удивление всем, богато цвела сирень. Она тянула свои белые, розовые и синие кисти из-за деревянных изгородей палисадников к свету, к редким прохожим.

Когда вот так греет солнце и многожданные — с походами в зеленый лес, с долгим зореванием на Гжати — каникулы на носу, тут уж не до учебы. Самые интересные учебники вдруг скучнеют, всякая минута урока становится в тягость, и каждую перемену ох как ждешь не дождешься!

Кто-то из мальчишек вырвал из тетради листок, быстро соорудил «голубя» и швырнул в окно. Подхваченный волной теплого воздуха, «голубь» резко взмыл вверх, перелетел улицу и застрял в ветвях черемухи, в палисаднике напротив.

Выдумка пришлась ребятам по душе. И вот уже зашуршали тетради, явственней стал треск выдираемых из них листов, цветные обложки пошли в дело, и целые эскадрильи бумажных самолетиков — синих, розовых, красных — взмыли в воздух из окон второго этажа.

Мальчишки свесили головы с подоконников, ревниво — каждый за своим и за чужим одновременно — следили за самолетиками.

— Во мой парит!

— А мой-то, мой!.. Во-он куда полетел...

— Заливай! Твой кувыркнулся...

— Не кувыркнулся, а «бочку» сделал.

— Понимал бы ты: «бочку»...

— По шее хочешь? Так я могу.

— Отзынь, не то так врежу!

— А у моего центр тяжести лучше. Я гвоздь в

нос ему воткнул...

По мостовой шел старичок: серый парусиновый костюм, соломенная шляпа, очки в проволочной оправе на горбатом носу. И еще — черная бородка клинышком.

Заслышав ребячий гомон, старичок поднял голову вверх, улыбнулся, помахал ученикам рукой.

Тут-то и случилось непоправимое: самолет, выброшенный из окна последним,— великолепный оранжевый самолет из тетрадочной обложки, со столбиками таблицы умножения на фюзеляже, с нарисованными красным карандашом звездами на крыльях,— прочертив в воздухе плавную дугу, стремительно пошел на снижение и спикировал прямо на старичка. Задел шляпу, очки, и очки упали на мостовую. Звякнуло стекло. Старичок нагнулся, шаря по мостовой руками.

Ребят от окон как ветром сдуло.

— Ой, он в школу идет! — пискнул испуганный девчоночий голос.

Когда в класс вошел учитель физики Лев Михайлович Беспалов, а следом за ним бочком протиснулся в дверь старичок в парусиновом костюме, ученики, приветствуя их, поднялись без обычного шума.

— Садитесь,— разрешил Лев Михайлович.

Сели не дыша.

— Кто это сделал?

Беспалов положил на край стола великолепный оранжевый самолет — тот самый со столбиками таблицы умножения на фюзеляже, с нарисованными красным карандашом звездами на крыльях, но ребята как будто ничего не замечали: каждый сосредоточенно рассматривал крышку своего стола.

— Кто обидел пожилого человека? — повторил Лев Михайлович.

Класс молчал.

Старичок растерянно вертел в руках шляпу. Очки по-прежнему сидели на его горбатом носу, но одного стекла в них недоставало.

Беспалов прошелся из угла в угол, взял со стола оранжевый самолет, повертел его в руках.

— Вот что, ребята. Наказывать я вас не буду — через сорок пять минут начинаются ваши каникулы. Оставлять вас без обеда, вызывать родителей теперь уже бесполезно. Но вот рассоримся мы с вами, судя по всему, на целое лето.