«Мой дорогой, старинный, но вечно молодой друг, Давид Бурлюк!». Письма художников к Д.Д. Бурлюку - страница 12

Проф. Таран79 и худ. Голубятников80 страшно тебе благодарны за устройство их работ на выставку81.

Ты, Додичка, пишешь, чтобы я продал работу за пятьдесят долларов, я согласен, но если можно немного потянуть побольше, было бы неплохо. У нас дороже платят за работы на выставках.

Привет Марии Никифор. и ребятам. Тебя, конечно, крепко обнимаю, по-дружески.

Дорогой Додя! Посылаю тебе копию бумажки, которую я посылал <посылаю?> в Венецию. Адреса <выставкома?> я не знаю. Если нужно что-нибудь платить секретариату выставки, тоже не могу взять на себя. Будь здоров и благополучен. Жду ответа.

[в конце обоих писем рукой М.Н. Бурлюк:]

Пальмов – профессор живописи в Киеве, умер в июне, <в> 1929 году.

Большое Сибирское турне. На первом плане Давид Бурлюк и Евгений Спасский. 1919

Милый и дорогой Давид Давидович!

Как-то даже странно думать, что хоть на таком далёком расстоянии можно с Вами побеседовать. Всегда вспоминаю Вас с большой любовью и теплотой и очень-очень хотелось бы Вас повидать.

Приезжал сюда Пальмов (давно уже), заходил ко мне и рассказывал многое о Ваших дальнейших приключениях. В прошлом году часто видался и с Кручёных, который давал мне весточки о Вас, в Питере – Липскеров. Теперь хочется самому получить хоть что-нибудь от Вас. Напишите, как живёте, как здоровье Ваше, супруги и деток. Ребята Ваши, наверное, уже совсем взрослые. Я их очень тогда полюбил, и часто вспоминаю, как они расписывали все, вновь выбеленные стены Вашей избушки, ногами выдавливали краску из тюбиков и размазывали её по полу. С удовольствием вспоминаю всю буздякскую жизнь84. Теперь, наверное, уже не поёте: «Я зовусь Давидом-принцем и в Буздяке замок мой»85, а как-нибудь по-другому, не правда ли?

Хоть Вы и говорили, что я специалист «бить баклуши»86 – это правда, но давно не приходится заниматься этим делом, всё больше примус накачиваешь, занятие тоже требующее большого внимания и небезынтересное. Не часто, но вижусь с Лебланом87. Он всегда расспрашивает о Вас и очень интересуется Вашей жизнью. Просил меня в письме передавать Вам самый сердечный привет. Он всё такой же. Весёлый, жизнерадостный и полный какой-то особенной мечтательности и женственности, свойственной ему одному.

Сам что делаю? Пишу, Давид Давидович, пишу во всю. Усиленно и старательно. О себе мне говорить неудобно и совестно, но фотографий со своих работ я не имею, послать не могу сейчас ничего. За это время я добился больших результатов. Вы меня теперь не узнаете. Работаю скромно, выставляться не хочу, хотя приглашают меня в разные общества. И Леблан предлагал вместе с ним принять участие в выставке88. Но я решил ещё немного подождать. Это всегда успею сделать.

Жил год в Питере89, изучал по Эрмитажу старых мастеров. Эрмитаж теперь очень расширился. Теперь чувствую большую потребность и необходимость в заграничной поездке. Нужно непременно побывать в Лувре и в галереях Германии хотя бы. Но пока, сам не знаю, как и когда я смогу это осуществить. Денег проклятых нет, хоть я человек скромный, и нужно не так уж много, рублей 300−400, но и тех никак заработать не могу. Это, впрочем, неважно, лишь было бы желание, а желание большое. Ну, милый Давид Давидович, неужели я Вас больше не повидаю?90 Напишите подробно о себе, что думаете, что делаете? Не сердитесь, что до сих пор Вам не писал, просто трудно было раскачаться. А так, помню и люблю Вас, и питаю к Вам большую признательность и благодарность за всё.

Адрес мой таков: Москва, Немецкий рынок, Немецкий переулок, д. 5, кв. 1. Евгению Дмитриевичу Спасскому.

Если не будет лень и будет время, напишите всё. Как поживает «Пуантиллина Норвежская»92. Если она с Вами, передайте ей от меня привет. Кроме своего постоянного занятия, то есть рисования, занимаюсь самыми разнообразными делами, раньше преподавал в студии, а последний год, не удивляйтесь, работал в Москве, в цирке