Мой друг, покойник - страница 20
Его охватила ярость. Он заметил в углу топор для рубки дров.
— Лучше я отрублю тебя!.. Отрублю!
Левая рука схватила топор, но правая увернулась, выхватила оружие и отбросила его вдаль.
Ужасная ночь!
Пробило полночь. Джошуа Галлик, привалившись к пустому сейфу, безумным взглядом смотрел на умирающий огонь, облизывающий черный пепел; вдруг кисть его ожила, дернула за предплечье, заставив вскочить на ноги, затем нащупала ручку с пером.
«Я, нижеподписавшийся, Джошуа Галлик, освобождаю всех своих должников от долгов. Я возвращаю владельцам заложенные вещи, а оставшееся добро завещаю лондонским беднякам. В моей смерти никого не винить…»
Что, неужели это написал он?
Да, это был его почерк, его подпись…
В голове у него немного просветлело.
Он почувствовал, что не в силах совладать с врагом; надо было исхитриться и обмануть правую кисть…
Бах!
Оставшаяся верной левая рука послала глупое завещание в огонь!
Правая с минуту поколебалась, словно в недоумении, потом схватила ручку и быстро написала новое завещание.
Тот же прием! Ха! Ха!.. Мы еще посмотрим. Левая рука исправляла преступления правой.
— Ой!
Ужасный удар когтями! С дьявольской яростью околдованная рука схватила свою сестру.
Началась немыслимая гротескная битва.
Как ни прятал Галлик левую руку за спиной, в карманах, под мебелью, вторая неизменно доставала ее, царапала, выворачивала, причиняя неимоверные страдания в плече несчастного.
Вдруг он ощутил жуткую боль; хруст отозвался во всем теле. Жалкая левая рука повисла вдоль тела, сломанная и недвижимая.
А правая вновь принялась писать завещание Джошуа Галлика. Потом медленно открыла ящик и взяла кольт.
Джошуа Галлик больше не сопротивлялся. Его остекленевшие безумные глаза мертво отражали свет газового рожка.
Дуло кольта поднялось к виску.
Месть
Вот уже сорок лет Рукс вкалывал, не покладая рук. Он жил вместе с отцом. Тот за всю жизнь накопил немного денег, но буквально трясся от жадности над деньгами, заработанными сыном.
Сорок лет! А старик и не собирался умирать.
Однажды вечером Рукс встретил красивую рыжую девушку, которая была готова отдохнуть с ним за три шиллинга.
Рукс задушил отца и стал любовником красивой девушки.
Через месяц у него осталось всего восемь пенни.
Тогда он познал холодные ночи Уйатчепеля и влажные объятия фога.
Под полом спальни отеческого дома был спрятан труп старика. Рукс, не будучи особенно образованным, был во власти суеверий и боялся входить туда.
Однажды вечером, когда холод пробирал до костей, а фог был, как никогда, влажным, он вошел в спальню.
Маленький дом дышал спокойствием и теплом. Рукс повеселел, забыл о страхах и, как всегда, продолжал работать, не покладая рук.
Он больше не боялся, поскольку пил виски. Спиртное придавало ему храбрости.
Однажды ночью его разбудил странный шум, словно чей-то палец постукивал по дереву.
И стучали не в дверь дома. И не в дверь спальни.
Он прислушался: шум доносился из-под пола.
Рукс не сомневался, что под паркетом в отчаянии стучит покойник.
В бутылке оставалось виски. Рукс выпил его, и стук прекратился. Во всяком случае, он больше не слышал его.
На следующую ночь палец опять принялся стучать.
Рукс приложился к новой бутылке и приказал мертвецу успокоиться.
На следующий день Рукс пребывал в отличном настроении: он закупил солидный запас виски.
Когда тишину нарушил загробный стук, он пригласил покойника выпить вместе с ним.
Тот отказался, что совсем не удивительно для человека, с которым так дурно обошлись.
Потом Рукс вовсе перестал думать об убитом отце: его мысли крутились только вокруг виски и стакана.
Однажды в черную-пречерную ночь его разбудила ужасная гроза.
Старый дом дрожал, как нищий в подворотне, а с улицы доносился сухой треск падающих и разбивающихся черепиц.
Рукс почувствовал, как налилось тяжестью его тело. Он хотел пошевелиться, но не смог. Виски парализовало его.
Маленькая лампа светилась кроваво-красным огнем, и жалкая мебель в комнате, казалось, налилась мраком. Всё вокруг казалось странным-престранным!
Каждый предмет выглядел необычным существом, которое ждет неизвестно чего. Неизвестно чего ждал и Рукс.