Мой друг работает в милиции - страница 10

Наверное, было заметно, как я обрадовался, потому что Алексей Иванович усмехнулся:

— Ну как, идет?

И вдруг я вспомнил заросшую молочаем яму на Приморском шоссе. Я вспомнил Димкино лицо. И я сказал то, что все равно когда-нибудь сказал бы за него:

— Я не поеду. И Димка больше не поедет во Всеволожск. Его отец погиб героем, и он никогда его не забудет.

Отвертка соскочила со шляпки маленького винтика и оставила на пальце Алексея Ивановича узкую, как ниточка, полоску крови. Он посмотрел мне в глаза, и я увидел, что ему тяжело, больно, и, уж конечно, не от царапины!

— Нам надо поговорить еще об одном деле, — медленно сказал Алексей Иванович, — но отложим этот разговор. Запомни: в ближайшие дни из дома — никуда. Ты понял меня? Никуда, ни под каким видом.

Он сложил инструменты, забрал части утюга и ушел.

На другое утро я зашел к Димке и рассказал ему обо всем, что было накануне. Он выслушал меня, нахмурившись и словно обдумывая что-то. Потом сказал:

— Сережка, вчера Алексей Иванович спросил у меня, откуда у тебя такая ракетка.

Что-то замерло у меня в груди, и я спросил:

— А ты что? Сказал?

— Нет. Только вот что: или ты сегодня же отдашь им ракетку, или я все расскажу.

— Что? — Я смотрел на Димку, словно не узнавая его.

— То самое.

— Я же заработал ракетку! Заработал.

— Чем заработал?

— Ты что, спятил? — в отчаянье выкрикнул я. — Что я, жулик, по-твоему?

— Ничего не жулик. А вот эти твои… очень может быть, и жулики.

— Но, Димка, ведь я же не прячу ракетку! Все ребята во дворе ею играют. Значит, и им ею больше не играть?

— Пусть.

— И тебе тоже!

Димка посмотрел так, что я понял: спорить бесполезно. Тогда я решился.

— Ладно, — сказал я. — Отдам ракетку. Но учти, ты мне не друг. Понял?

В Димкиных глазах вспыхнуло удивление, потом недоверие, потом они сразу стали чужими.

— Понял, — глухо произнес он.

Я стремглав выбежал из квартиры. В углу двора Сенька с Витькой резались в теннис. Сенька играл моей ракеткой и, завидев меня, восторженно закричал:

— Сережка, она крутит и снизу, посмотри! — И, поддав мяч, он перекинул его на сторону Витька́. — Во!

— Дай ракетку, — угрюмо сказал я.

— Ты вот так делай, — посоветовал Сенька, думая, что я хочу попробовать новый удар.

Но я сунул ракетку за пазуху и пошел от стола.

— Ты что? — удивился Сенька. — Всегда давал, а теперь… Скоро придешь?

— А тебе что? — крикнул я и, чувствуя, что готов разреветься от обиды, побежал к воротам.

На этот раз Борис Всеволодович и его компания ждали меня в маленьком кафе-мороженом на Загородном проспекте. Первым меня заметил Борис Всеволодович и, наверное, велел остальным собираться, потому что Марина Владимировна стала спешно убирать кошелек и платочек, а Олег Николаевич взялся за сумку.

Я положил перед ними ракетку и сказал:

— Борис Всеволодович, большое спасибо вам за ракетку, но я больше не буду вам помогать, и возьмите ее обратно.

За столиком воцарилась тишина. Сидевшие переглянулись, и Борис Всеволодович мягко спросил:

— Сережа, почему? Ты нам так нужен сегодня.

Он был в самом деле огорчен.

— Лето кончается… Мы хотели взять тебя к нам в Токсово, зайти в магазин за лентой, а потом завезти тебя в наш пионерский лагерь, чтобы ребята могли с тобой познакомиться, поблагодарить за все. В последний раз, понимаешь?..

Я слушал Бориса Всеволодовича, и мне было неудобно оттого, что он, взрослый, просит меня о чем-то; кроме того, я посмотрел на «Лич», который пока еще оставался моим, и надежда шевельнулась в моей душе: может быть, Димка ошибся?

— Ну как, Сережа? — спросил Борис Всеволодович, видя мои колебания.

— Ладно, — в конце концов согласился я. — Если последний раз, то поеду.

На метро мы быстро добрались до Финляндского вокзала, а когда бежали на электричку, которая вот-вот должна была уйти, мне показалось, что в толпе мелькнул Димка. Я обернулся, но как следует ничего не успел увидеть.

Между Кузьмоловом и Токсовом начались горы и спуски, знакомые по давнишней поездке с Димкой и его отцом. У меня защемило в груди, и вдруг мне стало совершенно безразлично, что будет со мной дальше. Выйдя из электрички, я равнодушно проследовал за Борисом Всеволодовичем, и вскоре мы вошли в здание универмага.