Мой ласковый босс - страница 8

Определенно, искусственное осеменение в ее ситуации — это наилучший выход.

Ей так казалось. До тех пор, пока ее не поцеловал Алекс.

Как ей хотелось, чтобы этот поцелуй длился вечно!

К концу рабочего дня Дженнифер начала наводить порядок на своем рабочем столе, и вдруг ее осенила идея: что, если она возьмет с собой ноутбук? Алекс знает, что Дженнифер разрабатывает проект для сестер Бейкер. Скоро истекал срок сдачи, а Дженнифер все еще его не доделала. Алекс будет кататься на лыжах, а она останется в своей комнате.

Чем дальше от Алекса, тем лучше.

Вызывая лифт, Дженнифер услышала, как закрывается дверь в конце коридора. Офис опустел, и она была уверена, что все сотрудники уже давно разошлись по домам.

Все, за исключением Алекса. Сердце Дженнифер немного дрогнуло, когда она увидела, что он направляется к ней. Она заставила себя улыбнуться.

— Привет, я думала, что все уже ушли.

— У меня был затянувшийся деловой разговор. Ты вещи собрала? — спросил он.

Прошедшая неделя стала для него испытанием. Он заставлял себя не думать о Дженнифер, но, как назло, у них были ежедневные совместные переговоры. И теперь, когда Алекс вкусил сладость страстного поцелуя, он ни о чем другом, кроме ночи любви с Дженнифер, не мог думать.

— Вещи я не собрала, — честно призналась она, — на это уйдет полночи.

Фантазии Алекса сразу же улетучились, как только он увидел кейс в руках Дженнифер.

— Даже не думай о том, чтобы взять кейс с собой, — предупредил он. — Это не командировка.

— Но я…

— Никаких «но», Дженнифер, — отрезал Алекс и заговорщически подмигнул ей.

— Ну, хорошо, — нехотя согласилась девушка. Пропала ее идея поработать в уикенд.

— Это наш выходной, и мы должны насладиться отдыхом и компанией друг друга, — напомнил Алекс.

В течение этой недели он постоянно ловил себя на том, что представляет, как гладит Дженнифер по нежной коже, как входит в нее и как она шепчет его имя. Вместе с тем всю неделю Алекс убеждал себя, что выдержит предстоящее испытание и в течение уикенда не притронется к ней.

Черт, теперь он в этом очень сомневался, а это значит, что он в ловушке. 

Дверной звонок Дженнифер ожил в пять утра. Ее сердце затрепетало. Она поспешила к двери. Алекс стоял напротив нее в джинсах, футболке и теплой куртке, его глаза светились радостью и нетерпением.

— Значит, ты не ранняя пташка, — прокомментировал он, увидев заспанные глаза и чашку кофе в руках. Он никогда не видел ее такой. К тому времени, когда они встречались на рабочем месте, Дженнифер уже была в деловом костюме, а волосы были собраны в затейливый пучок. Даже когда они ездили в другие города на переговоры и деловые встречи, утром Дженнифер всегда появлялась при полном параде.

Дженнифер простонала:

— Уже пора?!

— Как ты можешь быть равнодушна к рассвету? — задорно выпалил он, одновременно рассматривая, как хорошо на ней сидят джинсы, а белый свитер выгодно подчеркивает красивую грудь.

— Я люблю наблюдать за рассветом, лежа в постели, — смеясь, ответила Дженнифер.

Во рту у Алекса пересохло. Всю эту ночь он представлял их вместе в постели в разных любовных позах.

— Обычно, когда я бегаю по утрам, то справляюсь со всеми делами с пяти до семи, — сказал он вслух.

Вот что, оказывается, помогает ему держать тело в хорошей форме. Дженнифер окинула оценивающим взглядом его фигуру: широкие плечи, узкая талия, длинные ноги. Она почувствовала, что возбуждается, и отвела глаза.

— Я знаю, что надо заниматься физическими упражнениями, но только после кофе. Не хочешь чашечку?

— Ммм, нет, спасибо, — ответил он. Алексу не нужен был кофеин. Одна лишь мысль, что он проведет с ней выходные, вызывала мощный выброс адреналина в кровь, будоража ее.

В столовой Алекс осмотрелся. Комната была обставлена в французском стиле, каждый предмет на своем месте. Его внимание привлекла стена со множеством фотографий. Одна из них особенно заинтересовала Алекса.

— Это твои родители?

— Да. Эта фотография была сделана много лет назад, а та, что рядом, недавно, — улыбаясь, ответила Дженнифер. На фото были запечатлены мужчина и женщина средних лет. Они сияли от счастья, словно больше ничто в мире их не волновало.