Мой милый фото… граф! - страница 13

Внутренний голос твердил ей: Джон что-то от нее скрывает.

Когда Брайс возвращался домой по улицам Лондона, он ругал себя на чем свет стоит. Он не должен был ее целовать! Такое хорошее было начало, а он все испортил. Черт возьми, не мог сдежаться! Ведь на самом деле он вовсе не хотел менять дружбу с Эммой на временное физическое удовольствие.

Но видит Бог, ему трудно было сопротивляется искушению. Она в этот вечер была такой миленькой, такой свежей при закатном свете солнечных лучей. Энергия прямо-таки лучилась из ее глаз. Так восхищалась всем вокруг, что своим энтузиазмом совершенно пленила Брайса. По сравнению с другими женщинами, с которыми он встречал она была такой чистой, как прохладный напито жаркий день. Он бы хотел выпить ее до дна.

Он чувствовал такое желание, что не мог справиться с собой, не мог контролировать ситуацию.

Он вывел машину на главную дорогу и нажал педаль скорости. Автомобиль пошел со скоростью пятьдесят миль в час.

— Ну ты и подлец! — бурчал он себе под нос, с силой сжимая руль.

Мало было ее обманывать, так еще выдумал целовать, соблазнять невинную девушку! Это могло погубить их дружбу в самом начале отношений. Он тяжело вздохнул и, нажав на тормоз, сбавил скорость. Что необычного было в Эмме, чему он не мог сопротивляться весь вечер? Что делало ее более привлекательной, чем женщины, которых он знал? Джон попытался перечислить эти качества и, к своему удивлению, понял, что назвал целый список. Она была необыкновенно умной. С ней было интересно. Когда она начинала говорить, ему не хотелось ее прерывать. Ему нравился тембр ее голоса. Нравились глаза. Нравилось, как она смотрела на него. Словно он был единственным мужчиной в мире, который ее интересует. У него возникло ощущение, что он боится ее потерять.

Интимные отношения могли бы только испортить их дружбу. Он даже не мог себе представить, как они могут оказаться в постели, а потом вернуться к дружеским отношениям, как будто ничего не случилось.

Именно так. Завтра он извинится. Остается надеяться, что еще не поздно. Перед домом Джона Брайс резко затормозил. Конечно, ему было бы лучше поехать к себе, в Кенсингтон, но именно сюда Эмма могла ему позвонить если вдруг он ей понадобится. Он вошел в дом, вынул из шкафа бутылку дорогого портвейна и налил себе бокал. Красная жидкость обожгла горло, и Брайсу стало лучше.

Все время, пока он исполнял роль Джона Торнхилла чувствовал себя виноватым. На самом деле, когда он узнал, что она едет в Британию, ему надо было написать ей, что он уезжает в Дублин или что будь в этом роде, найти причину, по которой они не смогут увидеться, пока она будет в Англии. Конечно, это была бы еще одна ложь. Но по крайней мере лучшая. Она смогла бы защитить девушку.

Наверное, она возненавидит его.

Да, это доставит ему еще беспокойства. Разум твердил ему: не думай о любви, поддерживай жесткие отношения, ведь в мире столько женщин. Но все же в Эмме Лоуренс было что-то такое, что заставляло его забыть все доводы рассудка и свои обязанности. Сейчас он был готов все бросить и бежать с ней куда глаза глядят. Даже мысль о ней заставляла учащенно биться его сердце. Словно она была ему необходима. Желание, которое он никогда не сможет творить.

Брайс позвонил Эмме рано утром и сказал, ему удалось получить разрешение на посещение садов в Шелдейл-хаусе. Потом он предложил ей отвезти ее к вокзалу Виктории, и она согласилась, все еще настаивая на том, чтобы он поехал вместе с ней в Шелдейл.

Когда он подъехал к отелю, она уже стояла в дверях, окруженная рюкзаками и сумками.

— Что это такое? — спросил он, наклонившись чтобы поднять одну из сумок. — Я думал, приехала сюда всего на пару дней.

— Так и есть. — Она надела на спину рюкзак. — Это мой спальный мешок, а это… — она указала на сумку, которую он взял, — это палатка.

Он застыл — не может быть!

— Самый настоящий спальный мешок и палатка? Эмма, я думал, ты шутишь.

Она загадочно улыбнулась.

— Я никогда не шучу по поводу палаток.

Ее улыбка тронула его, и он ощутил мгновенное ее обнять ее.

— Я не позволю тебе этого сделать.