Мой муж — чудовище - страница 11

– И кто сказал, что я буду в безопасности в другом месте.

– Его милость приказал вам уехать, – почти простонала Летисия. – Он не мог не подумать о том, как это истолкуют, но он хочет как лучше.

– Или нет, – заметила я.

Что же мне делать?

Я отошла и села на кровать. Летисия отмерла наконец, позволила себе съесть оставшуюся булочку, вытерла руки небольшой салфеточкой – наверное, как укор мне: вот что подобает сделать после завтрака леди, – и стала собирать мои вещи. Я наблюдала за ней и поняла все не сразу.

– Зачем ты берешь столько вещей? – спросила я, когда увидела, что Летисия накидала на кровать рядом со мной кучу платьев и, пыхтя, выдвигает из стенной ниши огромный сундук. – О…

Жена приходит в дом мужа, почти ничего не имея. Если она покидает дом мужа с вещами, которые приобрела в браке, никто не решит, что муж ее выгнал.

Особенно если заставить кого-нибудь посмотреть на этот огромный багаж.

– Милорд приказал собрать вас как положено, – ответила Летисия. – Он несколько раз повторил мне приказ, миледи, как будто я кажусь дурочкой. Да что я, не понимаю, как следует вас отправить? И он понимает.

Да, отстраненно подумала я. Мне хочется выглядеть умной в своих собственных глазах, но я не могу догадаться об очевидных вещах.

Я поднялась и начала сворачивать платья. До этого момента у меня не было даже желания их рассмотреть, а сейчас, аккуратно складывая их, я отметила, что Летисия достала всю мою зимнюю одежду – и видят Ясные, та была превосходна! Тонкие ткани, отличный пошив, изысканная отделка. С меня снимали мерки перед свадьбой, как полагается, но я не мечтала о подобном изобилии. Лорд Вейтворт был, несомненно, богат, возможно, даже богаче, чем я о нем думала.

Следом за платьями я занялась бельем. Я привыкла донашивать все за сестрами, даже рубашки и белье, но чаще – за мачехой, потому что мы были одинакового телосложения. Вот только семья не могла похвастать богатством, и прежде чем надевать рубашку, мне приходилось ее зашивать. Сейчас все вещи у меня были новыми.

Так чем же мне придется заплатить за свой удачный брак?

– Летисия, – не выдержала я, – мой муж не похож на мужей моих сестер, правда?

Ее удивил мой вопрос, так что она чуть не выронила шкатулку – в ней было всего два украшения, но раньше я не имела и этого, – а потом повернулась ко мне и нахмурилась.

– Вы живете в своем доме, миледи, в теплой комнате, у вас много одежды и вкусной еды, вам не приходится ухаживать за тремя малолетними детьми, как леди Эмилии, или зашивать камзол мужа, как леди Элизабет. В отличие от леди Джулии я не вижу на вас синяков от побоев, – сказала Летисия. Она успела подойти к туалетному столику и убрать в шкатулку мою диадему, и мне показалось, она специально тянула время, чтобы хорошенько обдумать свои слова, прежде чем мне ответить.

– Он молод, хорош собой, крепок здоровьем, иначе бы не был лордом-рыцарем, и по этой же причине, наверное, очень неглуп, – заметила я. – Но я спрашиваю тебя не об этом.

– Что еще желать леди? – пожала плечами Летисия. – Внимания? Уверяю, он не привык к вам так же, как вы к нему. Пройдет время, и вы все получите.

– Что может быть с ним не так?

Летисия в сердцах бросила шкатулку в сундук поверх нарядов, подхватила лежащие рядом ночные платья и принялась их быстро сворачивать.

– Меньше думайте об этом, миледи, вот мой вам совет. Я вдова, насмотрелась на всякое в этой жизни. На сестер ваших, на мачеху, да и прочих. Ищете добра от добра. – Она опять швырнула платья в сундук – ее явно этот разговор расстраивал. – Давайте я вас переодену, не надо медлить, темнеет рано.

Спорить я больше не стала.

Беспокоит ли меня то, что муж ни разу не пришел ко мне в спальню? И да, и нет. Того, что было для меня неизбежно, я очень боялась, но как же было невыносимо ждать, пока оно наконец-то случится. Почему лорд Вейтворт не исполняет свой долг? Я ему неприятна? Он ожидал, что я буду красивее и моложе? У меня был всего лишь один портрет, и он никому не нравился, все утверждали, что в жизни я лучше, но, может, на нем я вышла полнее? Художник не справился с лицом, зато нарисовал мне пышную грудь, но не может же быть в этом дело?