Мой неожиданный сиамский брат - страница 41

Одним из труднейших вопросов внешней политики стал к концу года польский. Польская драма, которая могла «привести страну к братоубийственной гражданской войне, под корень подсечь её позиции в мирном сообществе, превратить Польшу во всеевропейского нищего, в международного попрошайку», готовилась давно — задолго до того, как она начала разворачиваться на открытой сцене польской общественной жизни. И к 1980 году стала ясно видна всем заинтересованным лицам. Этот год часто называли «самым веселым годом в польской истории», а саму Польшу иногда называли даже «самым веселым бараком в социалистическом лагере». Еще в августе Политбюро ЦК приняло постановление «К вопросу о положении в Польской Народной Республике». Была образована секретная комиссия ЦК во главе с Михаилом Сусловым, В её задачи входили наблюдение за ситуацией в Польше ситуации и выработка предложений о мерах со стороны СССР «как гаранта нерушимости социалистического лагеря» по сохранению ее в организации Варшавского договора. Первый секретарь ЦК Польской объединённой рабочей партии Эдвард Герек, находившийся на посту с конца семидесятого года и много сделавший для создания нынешней ситуации, 5 сентября был заменён, по предложению Москвы, генералом Войцехом Ярузельским. Но и генералу не удалось восстановить порядок. Профсоюз, а фактически антикоммунистическая партия, «Солидарность» приобретал все больший авторитет, по мере падения последнего у ПОРП.Поэтому первым вопросом очередного заседания Политбюро должен был быть польский. Руководители СССР пытались разобраться с тремя вопросами: «Как же случилось, что Польша была ввергнута в пучину столь разрушительных бедствий? Почему контрреволюционным силам удалось повести за собой часть — и довольно значительную — польских трудящихся, в том числе и рабочего класса, на разрушение того, что создавалось в течение десятилетий их собственными руками? И что же делать с ситуацией в Польше?». Вводить войска, по примеру Чехословакии и Афганистана, не хотел никто. Тем более, что поляки отличались самым высоким уровнем национализма среди стран социалистического содружества. А их войска были намного боеспособнее той же чехословацкой армии и вполне могли вступить в бои с советскими войсками. Как заметил однажды сам Брежнев:

— Нам сейчас только войны с поляками и не хватает.

Вот только предложить какую-нибудь эквивалентную замену вводу войск пока никто не мог. А ситуация обострялась…

Вчера Брежнев все-таки вырвался с работы, сразу после очередного совещания в Кремле. Махнув рукой на все. И он ни на мгновенье не пожалел об этом. Охране велел передать, чтобы не звонили и не соединяли ни с кем. Только если война начнется, не иначе. В дороге Леонид Ильич просмотрел привезенный ему реферат о сложившейся ситуации. После чего отвлекся на «личную медсестру». Наконец, после бурных «медицинских процедур» они успокоились и смогли погрузиться в объятия Морфея. Но генсек тут же внезапно проснулся, от того, что Викторин в голове условно говоря, скакал от нетерпения:

«- Что случилось, а? Спать не даешь, словно пожар начался.

— Вспомнил кое-что. В Польше ведь самый закоперщик — Лех, который Валенса! Убрать его и еще парочку-другую, причем тихо и дальше с этой польской замятней Ярузельский сам справится.

— Ты не слишком разошелся, подшефный? — невыспавшийся Леонид Ильич был в плохом настроении и явно хотел только снова спокойно заснуть. — Всех подряд убивать…

— Очнись, Ильич! — симбионт настойчиво пытался достучаться до своего собеседника. — «Кабачок 13 стульев» смотреть хочешь?

— Конечно. Нравится мне эта передача. И что?

— А то, что после введения военного положения какие могут быть шутки о Польше? Закроют «кабачок» и все…

— Вот вечно ты, Викторин, не вовремя вылазишь. То про Машерова в четыре часа утра вспомнил, то сейчас про Польшу в…, - проворчал Брежнев, — включая ночник, — два часа ночи. Не мог еще до утра подождать? Ладно, запишу для памяти… и давай все-таки поспим».

Наутро Леонид Ильич был не в самом лучшем настроении и непрерывно ворчал по любому поводу. А прочитав записанное ночью, разозлился окончательно.