Мой нежный варвар - страница 12

— Ты ранен?

Юрий, кусая губы, покачал головой.

— Его затошнило, — сказал Вал.

Кайан взял Юрия за подбородок и заглянул ему в глаза.

— Сколько тебе лет?

— Восемь.

В глазах Юрия заблестели слезы.

— Нет, ему только семь, — сказал Вал. — Почти восемь.

— Он не захотел участвовать в операции.

Кайан обнял Юрия.

— Ты испугался?

Тот кивнул.

— Немного. Я думал, все будет по-другому. Я испугался, что тебя убьют. Я увидел…

— Я говорил ему, что ты самый лучший. Как Александр, — сказал Вал. — Никто из скифов не сможет одолеть тебя.

Кайан посмотрел на испачканные руки и одежду Юрия.

— Мне тоже было страшно, — промолвил он тихо, — и любой, кто скажет тебе, что ему не страшно, когда идет сражение, либо сумасшедший, либо лжец.

— Правда? — спросил Вал. — Даже Тиз?

— Кайан пожал плечами.

— Я же сказал, что нормальным людям страшно.

— Вал хихикнул.

Юрий опустил голову и ковырнул ногой траву.

— Те люди… Они убивали раненых…

— Да, — ответил Кайан. — Это я приказал.

Юрий снова ковырнул землю. Кайан услышал запах влажной земли и примятой травы. Над поляной пронеслась тень беркута, и сойка юркнула в ветки серебристой березы.

Голос Юрия упал до шепота.

— Но это же несправедливо…

— Справедливо! Это же скифы! — горячился Вал.

— Так, значит, дело не в воине, который напугал тебя и которого Вал убил из лука?

Юрий покачал головой.

— Тебя беспокоит убийство раненых. Ты не понимаешь, зачем нам убивать беспомощных людей?

— Потому что они нелюди, — заявил Вал. — Они едят других людей.

Кайан кивнул.

— Это правда. Некоторые степные племена едят пленных, но не из-за голода. Они едят сердца своих врагов, потому что рассчитывают получить из их сердец воинскую силу.

— Как глупо! — сказал Вал.

— Мы так считаем, потому что мы — последователи света. Боги скифов — это боги тьмы. Они требуют кровавых жертв.

— Но ведь, — нахмурился Юрий, — если мы поступаем плохо, это портит нас…

— Скифы — жестокий народ.

Кайан посмотрел на Вала, чтобы убедиться, что тот слушает его.

— Они преклоняются перед силой и ненавидят слабость. Если бы мы отпустили раненых, они бы не смогли добраться домой. Даже если бы они вернулись, то не смогли бы работать наравне со всеми и соплеменники покинули бы их. Они бы умерли с голоду или же стали добычей волков.

— Я думаю, мы убили их, потому что мы победили, — промолвил Вал.

Кайан обнял его и притянул к себе.

— Ты знаешь, что я хочу создать мощную кавалерию…

— Чтобы напасть на греков, — сказал Юрий.

— И пойти в поход против египтян, — добавил Вал.

Кайан торжественно кивнул.

— В Бактрии и Согдиане недостаточно военных сил. Нам нужны дикари степей и гор. Но они не станут нашими союзниками, если не будут уважать нас. Мы должны показать им свою силу.

На щеках Юрия появился румянец.

— А как же они смогут полюбить нас и стать нашими друзьями, если мы их будем убивать?

Кайан усмехнулся.

— Нам не надо, чтобы они нас любили. Нам надо, чтобы они нас уважали. А если бы я пожалел раненых, они бы стали нас презирать. Однажды Александр так и поступил. Он проявил милосердие к племени, атаковавшему его. Он сохранил им жизнь, и они стали считать его простаком. Ему пришлось сражаться с ними снова и снова.

— Значит, Александр тоже допускал ошибки? — спросил Вал.

— В основном он действовал верно, но не всегда. Даже у Александра были свои слабости.

— А у тебя их нет! — заявил Юрий.

— Садитесь на лошадей, — приказал Кайан. — Пора догонять остальных, а вам, мальчики, надо еще собрать табун.

Он пошел туда, где его ждал Сидхарта, перебиравший копытами и ржавший от нетерпения. Детские рассуждения Юрия не выходили у Кайана из головы. Он подумал, что на самом деле эти два негодника были его слабостью, но ни один из них не занимал в его сердце места, какое занимала она. Он в сотый раз спросил себя, была бы она теперь жива, если бы он не сделал того, о чем она его просила, если бы оказался сильнее.

Этот вопрос преследовал его и во сне, а ответа на него не было.

— Говорю тебе, нельзя допустить, чтобы это продолжалось, — шепнула Берениса на ухо Артакаме, первой жене Птолемея. — Нужно что-то придумать, пока нас не отправили в ссылку в какую-нибудь лачугу в Мемфисе.