Мой нежный варвар - страница 37

Кайан прошел в комнаты, предназначенные для него и его свиты. Схватив оружие, он стал надевать его, не говоря ни слова Тизу и Баману, которые остались охранять Юрия, пока Кайан был на приеме у Птолемея.

Лишь сыновья и небольшая группа преданных воинов сопровождали его в Александрию. Остальная часть отряда, два десятка первоклассных ездоков, прибывших с ним из Бактрии, укрылись на дальнем берегу Нила.

— Что с ним? — спросил Тиз у Янделя. Он и Баман учили Юрия премудростям игры в кости.

Яндель покачал головой и приложил палец к губам.

— Потом…

— Ты видел царя? — спросил Юрий у Вала. — А я выиграл четыре серебряные монеты у Бамана. — Он показал монеты, на которых была вычеканена голова лошади. — Тиз пообещал завтра пойти со мной на рынок, чтобы я потратил их.

Вал с завистью посмотрел на серебряные монеты.

— Да, мы его видели. Он мне не понравился. Он был груб с нами.

Кайан знаком отозвал Тиза в сторону.

— Тебе и мальчикам нельзя оставаться здесь. Не ешьте и не пейте ничего, что здесь подадут. Я не доверяю Птолемею.

Тиз согласно кивнул.

— Царь говорит по-египетски, — продолжал Кайан. — Я скажу, чтобы он предоставил нам дом на берегу. Здесь много иностранцев. Если мы оденемся по-гречески, то будем менее заметны.

Тиз посмотрел на свои потертые кожаные лосины и сапоги.

— Ты хочешь, чтобы мы вырядились как бабы?

— Скажи спасибо, что я не говорю тебе побрить голову и одеться по-египетски, — сказал Кайан. — Ты с Валом и Юрием уйдешь прямо сейчас. Отведи мальчиков в храм Артемиды. Когда нам подыщут дом, за ними пришлют. Рам и Изад, вы пойдете отдельно, купите все необходимое на рынке и будете ждать возле храма.

— Хомиджи и Яндель? — Тиз посмотрел на двух бактрийцев.

— Они останутся со мной. Мы приглашены на сегодняшний вечер. Какая-то египетская аристократка хочет видеть нас. Она, возможно, знает, где сейчас принцесса. Через день или два, когда я разузнаю про Роксану, мы отыщем вас.

— Ты уверен, что она жива? — спросил Тиз. — Что мы проделали весь этот путь не зря?

— Да, она жива, — ответил Кайан. — Жива и здорова. Я видел ее.

— Она знает, что ты здесь?

Кайан кивнул.

— Ты уверен, что она захочет пойти с нами?

— Она пойдет в любом случае, — заявил Кайан.

Майет выбралась из носилок и стала на коленях пробираться между телами убитых солдат. Над головой ее проносились стрелы, вонзаясь в стены, сделанные из кизяка. Носильщики, которые доставили ее сюда из дворца, были ранены, некоторые из них умирали.

Чья-то окровавленная рука схватила Майет за ногу. Она оттолкнула ее и продолжала ползти, не поднимая головы. Один из стражников побежал. Другой бросился за ним, зажимая рану в боку. Первый стражник добежал до перевернутой повозки, и тут в его грудь ударило длинное копье, брошенное издалека. Застонав, он опрокинулся навзничь. Второй упал на землю, лицо его было искажено от ужаса.

Из-за повозки послышались чьи-то возгласы, вслед за ними вылетели три оперенные стрелы. Бронзовый наконечник одной из них вонзился в грязь между указательным и большим пальцами Майет. Она задрожала, но сдержала крик. Позади нее все явственнее раздавались мужские голоса.

Она должна выбраться отсюда, иначе ей не жить! Когда по носильщикам был нанесен первый удар, она решила, что отряд спасателей явился, чтобы освободить ее. Но уже в следующее мгновение поняла, насколько наивным было это предположение. Нападающие намеревались убить всех, и ее в том числе.

Обезумев от страха, она огляделась. Заметила узкую дверь, поднялась и рванула за ручку. Деревянная дверь заскрипела, немного подалась и замерла. Майет налегла на нее всем телом, и внутренний засов сломался. Она метнулась в темный чулан, захлопнув за собой дверь, и оказалась в комнате, где лежали мотки канатов, сложенные паруса и стояли высокие амфоры, наполненные маслом.

Она побежала дальше, споткнулась о спящего кота и бросилась в жилую часть купеческой лавки. В пропахшей дымом комнатушке лежал соломенный матрас, стояли табурет и резной комод. Со стропил свисала ощипанная выпотрошенная утка и пыльные связки лука и чеснока. Посередине комнатки сидела на корточках старуха, помешивающая готовившуюся на угольной жаровне рыбу с луком.