Мой отец Иоахим фон Риббентроп. «Никогда против России!» - страница 32

Однако к состоянию переговоров о взаимном разоружении или военном паритете европейских государств. Теперь прошло уже более двух лет с Женевского заявления пяти держав о военном равноправии Германской империи без того, чтобы реально был достигнут самый незначительный прогресс. Наоборот, французское правительство подготавливало законопроект о продлении воинской повинности на два года. Де-факто оно должно было привести к значительному увеличению армии. В любом случае, однако, продление срока воинской службы не является знаком серьезной озабоченности соответствующего правительства соображениями разоружения.

В начале 1935 года Германии были направлены совместные предложения Франции и Великобритании на основе так называемого «Лондонского коммюнике» от 3 января 1935 года, выработанного французскими и британскими министрами. Снова оспаривалось право рейха на вооружение, однако выражалась готовность на переговоры о нем. «Коллективная безопасность» вновь вводилась в игру предложением «восточного пакта», означавшего бы полное признание германских восточных границ (включая «коридор»). Признание немецко-польских границ (как раз коридора) было даже Штреземанном недвусмысленно отклонено, в правильном понимании того, что «германское правительство, которое решилось бы на это, было бы сметено»[88]. Мы еще вспомним о нем, когда Гитлер в 1938 году предложит полякам гарантию их границ, включая коридор, с тем чтобы достичь окончательного оздоровления германо-польских отношений.

В англо-французских предложениях содержалась инициатива конвенции, о которой нужно было бы вести переговоры с Италией, Бельгией и Германией и согласно которой «подписавшиеся обязуются предоставить поддержку своих военно-воздушных сил каждому из тех, кто станет жертвой неспровоцированного воздушного налета со стороны одной из заключивших договор сторон».

Сегодня дело представляется так, как если бы Гитлер являлся автором текста ноты с немецким ответом. В действительности речь шла о проекте моего отца. Я помню очень отчетливо его рассказ, как при подготовке немецкой ответной ноты Гитлер, вытащив отцовский проект «из кармана», предложил к обсуждению, не поставив, однако, в известность об авторстве отца. Отец смело формулировал в нем, что правительство рейха «в принципе готово применить свои военно-воздушные силы как средство устрашения против нарушения мира». Мать, слегка злорадно улыбаясь, обратила мое внимание на этот пассаж в тексте.

4 марта 1935 года британское правительство направило палате общин «белую книгу», содержавшую программу значительного усиления британских военно-воздушных сил. 10 марта французское правительство объявило о проекте продления на два года срока службы во французских вооруженных силах. Из военного планирования британских и французских правительств можно сделать единственный вывод: они не были готовы решить проблему вооружения путем сокращения своих вооруженных сил до уровня разоруженных государств. Следовательно, разоруженным государствам не оставалось иного выхода, кроме как перевооружение. Требованием момента для Великобритании и Франции было бы теперь ограничить рост вооруженных сил рейха договорными рамками. Неофициальная и, с 1934 года, официальная деятельность отца были направлены, в первую очередь, на поиск подобного соглашения с западными державами.

Разве не должно было германское правительство прийти к выводу, что его лишь сдерживают? Ведь фактически готовность вооруженных государств предоставить Германии эффективное военное равноправие или предпринять всеобщее разоружение отсутствовала полностью. Ввиду этих фактов глава германского правительства сделал то, что, как упомянуто выше, Франсуа-Понсе предвидел в качестве логического последствия, а именно вооружился в одностороннем порядке, возможно, «опираясь на восторженное одобрение своего народа»[89], в любом случае, однако, по меньшей мере, с согласия его большинства.

Отец одобрял шаг, предпринятый 16 марта 1935 года также и потому, что ему стали известны усилия французского правительства по заключению направленного против Германии союза с Советской Россией. Его инициатором явился французский министр Эдуард Эррио. Ввиду целевых установок Эррио возникала опасность «критической ситуации», приобретавшей тем большую остроту, чем дольше затягивались переговоры, не принося реального равноправия. Фактор времени начинал играть все большую роль, принимая во внимание общие тенденции вооружения Великобритании, Франции и, не в последнюю очередь, также США, и уж совсем умалчивая о Советской России. Примерно четыре недели спустя после введения всеобщей воинской повинности в Германии представители Великобритании, Франции и Италии встретились в Стрезе, постановив «препятствовать всеми надлежащими средствами каждому одностороннему отказу от договоров». На том и закончилось!