Мой роман, или Разнообразие английской жизни - страница 12
Но я оставил доктора Риккабокка на большой дороге. Он вышел за тем на узкую тропинку, извивавшуюся, около каскада, прошел между трельяжами, увешенными виноградными лозами, из которых Джакеймо приготовлял так называемое им вино – жидкость, которая, если бы холера была общеизвестна в то время, показалась бы самым действительным лекарством; потому что сквайр Гэзельден хотя и был плотный джентльмен, уничтожавший безнаказанно ежедневно по бутылке портвейна, – но, попробовав раз этой жидкости, долго не мог опомниться и пришел в себя только при помощи микстуры, прописанной по рецепту, длиною в его руку. Пройдя мимо трельяжа, доктор Риккабокка поднялся на террасу, выложенную камнем так тщательно и красиво, как только можно было сделать при усильном труде и внимании. Здесь, на красивых скамьях, расставлены были его любимые цветы. Здесь были четыре померанцовые дерева в полном цвету; вблизи, возвышался род детского дома или бельведера, построенный самим доктором и его слугою и бывший его любимою комнатой, по утрам, с мая по октябрь. Из этого бельведера расстилался удивительный вид на окрестность, за которой гостеприимная английская природа, как будто с намерениям, собрала все свои сокровища, чтобы веселить взоры пришлого изгнанника.
Человек без сюртука, который был помешен на балюстрад, поливал в это время цветы, – человек с движениями до такой степени механическими, с лицом до того строгим и важным, при смуглом его оттенке, что он казался автоматом, сделанным из красного дерева.
– Джакомо! сказал доктор Риккабокка, тихо.
Автомат остановился и повернул голову.
– Поставь лейку и поди сюда, продолжал он по итальянски и, подойдя к балюстраду, оперся за него.
Мистер Митфорд, историк, называет Жан-Жака Джемс. Следуя этому непреложному примеру, Джакомо был переименован в Джакеймо.
Джакеймо также подошел к балюстраду и встал несколько позади своего господина.
– Друг мой, сказал Риккабокка: – предприятия наши не всегда удаются вам. Не думаешь ли ты, что нанимать эти поля у помещика значит испытывать только по напрасну судьбу?
Джакеймо перекрестился и сделал какое-то странное движение маленьким коралловым амулетом, который был обделан в виде кольца и надет у него на пальце.
– Может быть, Бог пошлет нам счастья и мы дешево наймем работника, сказал Джакеймо, недоверчивым голосом.
– Piu vale un presente che due futuri – не сули журавля в небе, и дай синицу в руки, сказал Риккабокка.
– Chi non fa quando può, non può fare quando vuele – спустя лето, нечего идти по малину, отвечал Джакеймо, так же. как и господин его, в виде сентенции. – Синьор должен подумать о том времени, когда ему придется дать приданое бедной синьорине.
Риккабокка вздохнул и не отвечал ничего.
– Она должна быть теперь вот такая, оказал Джакеймо, держа руку несколько выше балюстрада.
Глаза Риккабокка, смотря через очки, следовали за рукою слуги.
– Если бы синьор хоть посмотрел на нее здесь…
– Хорошо бы было, пробормотал итальянец.
– Он уже не отпустил бы ее от себя, до тех пор, как она вышла бы замуж, продолжал Джакеймо.
– Но этот климат – она не вынесла бы его, сказал Риккабокка, надевая на себя плащ, потому что северный ветер подул на него сзади.
– Померанцы цветут же здесь при надзоре, сказал Джакеймо, опуская раму с той стороны померанцевых деревьев, которая обращена была к северу. – Посмотрите! продолжал он, показывая ветку, на которой развивалась почка.
Доктор Риккабокка наклонился над цветком, потом спрятал его у себя на груди.
– Другой бутон скоро будет тут же, рядом, сказал Джакеймо.
– Для того чтобы умереть, как уже умер его предшественник! отвечал Риккабокка. – Полно об этом.
Джакеймо пожал плечами, потом, взглянув на своего господина, поднес руку к глазам.
Прошло несколько минут в молчании. Джакеймо первый прервал его.
– Но, здесь, или там, красота без денег то же, что померанец без покрова. Если бы нанять дешево работника, я снял бы землю и возложил бы всю надежду на Бога.
– Мне кажется, у меня есть на примете мальчик, сказал Риккабокка, придя в себя и показав едва заметную сардоническую улыбку на губах: – парень, как будто нарочно сделанный для нас.