Джонни провожает меня домой. Я прощаюсь, перед тем как вылезти из машины, но Джонни сопровождает меня всю дорогу до лестницы, ведущей к моей квартире. Я думаю о месяцах, потраченных нами напрасно, когда я так и не решилась пригласить его к себе.
- Послушай. - Джонни берёт мой подбородок в свои ладони, и я словно ощущаю прикосновение тающего снега. - Если ты хочешь, чтобы я ушёл, так и скажи.
- Вовсе нет, - говорю я. Он начинает дрожать. Я едва сдерживаю слёзы. - Я просто никогда не представляла, что наше первое свидание будет таким.
Джонни смеётся, но выглядит несчастным.
- И я нет. Мы были такими глупыми.
Действительно, глупыми... А чего я боюсь? Он по-прежнему Джонни. Разве нет?
* * *
Я провожу кончиками пальцев по его сломанным рёбрам. Там, где их белые края выступают сквозь его пепельно-серую кожу, словно осколки фарфора торчат из песка.
- Больно?
- Нет. - Джонни делает глубокий вдох, но его грудь остается вдавленной. - Я ничего не чувствую.
Я убираю руку. Я так долго мечтала его раздеть. Но теперь, когда я вижу его в нынешнем, повреждённом состоянии, я раскаиваюсь в своём желании.
- Ничего?
Джонни кладёт ладонь себе на грудь, где раньше билось его сердце, а теперь стоят батареи, установленные воскресителями.
- Там действительно ничего не осталось после смерти, кроме сожалений.
Я слишком хорошо понимаю, что он чувствует, хотя я до сих пор жива.
Джонни заправляет мне за ухо выбившийся непослушный локон.
- Это мой второй шанс, и теперь я хочу жить полной жизнью.
Его выбор слов кажется мне неожиданным.
- Ты строишь планы своей неживой жизни?
Он смотрит на меня и усмехается. Я чувствую себя беспомощной, но заставляю себя рассмеяться, и его улыбка становится шире. Где-то там, за этими бесцветными глазами, всё ещё мой Джонни.
Я говорю:
- Мы не узнаем, получится у нас что-нибудь или нет, если не попробуем, не так ли?
Мы целуемся, и на одно мгновение он словно возвращается к жизни.