«Моя единственная любовь». Главная тайна великой актрисы - страница 8
Туфли еще тоже были ничего, подошва не отходила и подметки не сильно стоптаны.
В таком виде я чувствовала себя королевой, а отсутствие свиты объясняла себе просто: надоели!
Королева явилась к новой подруге, гордясь собой, готовая распустить павлиний хвост – Рудин все-таки отдал мне Машу в «Трех сестрах» в новом сезоне, мы много репетировали, и вот-вот премьера!
Я уже играла одну Машу (у Чехова Маш много) – в «Чайке» – и почувствовала себя чеховской героиней. Конечно, это не Нина Заречная, но все же роль со смыслом. Роль, в которой все сконцентрировано на актерской игре, где трагизма ничуть не меньше, чем в главных ролях. Все говорили, что трагическая Маша Шамраева мне удалась, чем я очень гордилась.
Мечта сыграть Раневскую пока оставалась мечтой, но всему свое время.
Одновременно мне предложена роль Натальи в тех же «Трех сестрах». Вот уж чего я не желала! Играть наглую захватчицу, безвкусную и бесцеремонную – увольте! Но Павла Леонтьевна в очередной раз подбросила тему для размышления: актриса не должна ограничиваться однотипными ролями. Это равносильно гибели таланта. Надо играть самых разных людей и в каждом плохом, отрицательном герое пытаться найти то, что оправдывает его поступки, а в каждом положительном подмечать отрицательные качества.
Сейчас эти рассуждения выглядят несколько наивными, но тогда я еще училась и пыталась осмыслить мудрые советы.
Немного подумав, решила, что соглашусь играть обе роли и докажу, что мне по силам любые характеры. Может тогда все поймут, что новую фамилию я взяла не зря?
Но все равно мне больше нравилась «правильная» Маша Прозорова (Кулыгина), чем наглая Наталья.
В общем, я была счастлива, играть ее трагическую любовь к Вершинину так романтично… Кстати, в этой роли блистала сама Ольга Леонардовна Книппер. Если уж она взяла роль, значит, Антон Павлович считал Машу главной героиней пьесы. Мне казалось, что это так, ведь Ирина Тузенбаха хоть и уважает, но не любит, Ольга не любит вообще никого, а о Наталье и говорит не стоит. А у Маши трагичная любовь к Вершинину, тут есть что играть, тут раздолье.
С Натальей куда проще, она понятна, как гривенник, – прибрала к рукам все, до чего только дотянулась.
У меня было отличное настроение, несмотря на болезнь близких мне людей. После всяких эпидемий тифа и холеры простуда казалась легкой шалостью, даже если она с высокой температурой.
Из Машиных окон лилась музыка и слышались веселые голоса. Не будь я в состоянии эйфории, не стала бы стучать в дверь, но ведь даже не подумала, что меня там ждет.
Хозяйка провела в гостиную, повела рукой:
– Фанни, позволь представить тебе моего брата Матвея и нашего давнего друга Андрея Александровича Горчакова.
Матвей молодцевато щелкнул каблуками, поцеловал руку. Я не разбиралась в погонах и званиях, но помнила, что он капитан.
А вот дальше…
Интересно, запомнил ли Андрей наше знакомство, вернее, запомнил ли его так точно, как я?
Высокий подтянутый военный с левой рукой на перевязи каблуками не щелкал, но его выправка была ничуть не хуже. А когда, поцеловав руку, вскинул на меня глаза, я пропала. Вот так в один миг и пропала!
– С днем рожденья.
Даже сейчас перехватывает дыхание, словно моя рука в его руке, а аккуратные усы щекочут кожу.
Помнишь, мы однажды увидели военного, молодцеватого, стройного, и очень благородного вида? Ты тогда спросила, почему я вдруг побледнела? Потому, что он был очень похож на Андрея Горчакова.
И еще ты удивлялась, что я не люблю красивых мужчин. Потому, что их внешность – посягательство на мою память, никто не имеет права быть симпатичней Андрея и даже напоминать его.
Ой, как я у Маши в гостиной покраснела! Смешалась, смутилась, что делать, что отвечать, не знала.
Ты себе такую картину можешь представить – я в краске смущения? Не можешь? А зря, бывало, клянусь!
Выручила Маша, она почему-то обрадовалась, захлопала в ладоши:
– Забыла! Фанни о собственном дне рожденья забыла.
Пришлось делать вид, что не ожидала, что она запомнит дату.
А потом мы праздновали мой день рожденья. От первого глотка шампанского пошла кругом голова – и от вина отвыкла, и недоедание давало о себе знать. Мне подкладывали в тарелку, а я все боялась, что наемся и позорно засну от сытости. А еще боялась, что выдам свой интерес к красавцу подполковнику. До сих пор не могу понять, как не наговорила кучу глупостей и не опозорилась. Может, наговорила, да они вежливо сделали вид, что не заметили?