Моя герцогиня - страница 17

В утренней комнате герцога не оказалось. Фаул сообщил, что его светлость срочно вызвали на внеочередное заседание в кабинете главы муниципалитета, и пустота в сердце начала неудержимо заполняться гневом.

— Герцог не оставил записки? — спросила Джемма, хотя заранее знала ответ.

Фаул откашлялся.

— Посыльный явился на рассвете, и его светлость просил передать самые глубокие извинения.

Элайджа убивал себя. Ради чего? Чтобы правительство Англии могло лишний день, лишнюю неделю работать гладко?

— Его светлость не знал, когда сможет вернуться домой, — продолжал Фаул, разворачивая перед госпожой тщательно разглаженный свежий номер «Морнинг пост».

Глупо злиться. И все-таки как можно было уехать, не попрощавшись, особенно после того, что случилось вечером? Что, если он умрет? Бросит ее без поцелуя, без единого доброго слова? От ужасной мысли к глазам подступили слезы, и Джемма попыталась отвлечься.

— Очевидно, муж предупредил, что не сможет вернуться к ужину, не так ли, Фаул? — уточнила она и удивилась, услышав, как сухо и безжизненно звучит ее голос.

— Боюсь, его светлость высказал предположение, что освободится очень поздно, — ответил опытный дворецкий. Он положил перед ней еще одну газету. — А вот и «Морнинг кроникл», ваша светлость. Вчерашний бунт здесь сравнивают с мятежом Гордона, который разгорелся четыре года назад. Хорошо, что сейчас меньше жертв, да и тюрьма устояла.

Вчера Элайджа выглядел усталым, даже изможденным, но все равно оставался невыразимо прекрасным. Густые черные брови и темные глаза подчеркивали мужественность и силу характера — настоящий гражданин Древнего Рима: отважный и непреклонный. Или секрет кроется в выражении искренности и страсти в борьбе за справедливость?

Если бы муж сейчас оказался рядом, она бы отругала его: кричала бы, как торговка. Неужели нельзя подумать о себе? Элайджа должен, просто обязан бросить эту ужасную палату лордов. Корбин говорил правду, хотя исходил из ошибочных предпосылок. Элайдже необходимо наслаждаться жизнью, а не вскакивать чуть свет и не мчаться куда-то, чтобы с пеной у рта обсуждать восстания и плавучие тюрьмы.

Джемма смотрела на газетную страницу, бессмысленно читая одно и то же предложение.

Как же они теперь смогут иметь детей?

Судя по миниатюрному портрету, Элайджа был очаровательным ребенком: самым настоящим кудрявым ангелом. И у их малышей могли бы быть пышные светлые локоны. Джемма представила чудесного мальчика — такого же красивого и серьезного, как отец. В горле застрял ком, и, чтобы отвлечься, она поспешила взять с тарелки тост и кусочек масла.

Ничего нельзя изменить. Ровным счетом ничего. Сознание собственной беспомощности разъедало душу. Даже игра в шахматы казалась кощунством, подобно игре на скрипке во время Великого римского пожара. Надо что-то придумать, выработать какой-нибудь хитрый план спасения.

Единственная мысль, которая пришла в голову, показалась мелкой и суетной. Если жить мужу осталось недолго, значит, надо устроить так, чтобы он наслаждался каждой минутой, каждым мгновением земного существования. То есть план Корбина приобрел новое значение. Ухаживать за Элайджей, отвоевать его у соперницы.

Или будет лучше, если герцог сам одержит победу над дерзким претендентом на сердце супруги?

Но нельзя же кокетничать с другим джентльменом лишь ради того, чтобы Элайдже пришлось ревновать и добиваться ее внимания? Что за фальшивый ход! Остается одно: организовать соблазнение самого герцога — или попытку соблазнения. Важно не ошибиться с выбором достойной соперницы. Элайджа прекрасно знал всех дам ее круга, и ни одна из них не…

Джемма замерла.

За восемь бурных лет парижской жизни удалось встретить лишь одну-единственную настоящую, серьезную конкурентку — маркизу де Пертюи. Поединки красавиц прославились на всю французскую столицу. Они без устали соревновались и в экстравагантности нарядов, и в блеске остроумия, достигнув высот в искусстве оскорбления, тонко замаскированного под комплимент.

Луиза совсем недавно приехала в Англию, и Элайджа еще не успел с ней встретиться. В высшей степени утонченная дама не отличалась безусловной красотой, а потому в глубине души Джемма не сомневалась в собственном превосходстве. Оставалось лишь найти дипломатичный способ знакомства маркизы с герцогом.