Моя история. Большое спасибо, мистер Кибблвайт - страница 9

Что еще важнее, бегун из меня был так себе. Меня обступили кольцом, и маленький Джонни Крафт (он был моего роста, но работал бондарем, поэтому был крепким парнем) сказал: «Ты избил нашего приятеля». «Я знаю, – ответил я ему. – Мне очень, очень жаль». Я сказал так не только потому, что мне было очень-очень жаль, но и потому, что их было семеро. Мои извинения не тронули Джонни. Он объявил, что теперь настал мой черед платить по заслугам, и начал бить меня. Я отказался дать отпор, потому что единственное решение более абсурдное, чем попытаться бежать, было начать отбиваться. Они только этого и ждали. Это дало бы им право навалиться всей кучей. Итак, разгневанный Джонни достает здоровую деревянную дубинку и начинает меня ею дубасить. Его дружки подначивали меня ответить, и в ужасающий момент очумелого прозрения я понял, что у меня нет выбора. Пассивное сопротивление не сработало. Я ударил его по лицу, и его нос тут же взорвался фонтаном крови. Его приятелей это невероятно взбесило. «Дерьмо», – подумал я про себя. Почему я не мог ударить его в менее «кровавое» место? Почему я просто не пнул его по яйцам? Круг смыкался, и я оказался лицом к лицу с Микки Дигнаном, который бы не нуждался в моем представлении, если бы вы имели хоть какое-то представление об «Актонских пижонах». Он имел скверную репутацию пыряльщика и, подтверждая все слухи, вытащил перочинный нож, так что теперь у меня были реальные проблемы. Покойся с миром, Роджер Гарри Долтри. Ушедший из жизни задолго до своего расцвета.

И все это происходило из-за того, что я сорвался в комнате отдыха в прошлую среду. Через десять минут мне на выручку пришли старшие парни, игравшие в футбол на другом поле, хотя я нисколько не возражал, если бы они подоспели пораньше. Они заметили, что происходит, и сказали, что семеро против одного это нечестно. Пижоны из Вейла отступили. Микки убрал свой перочинный ножик и предостерег меня, чтобы отныне я был начеку.

Не знаю, как бы я справился со всем этим, если бы не начал встречаться с Барбарой Мейсон. Барбара была моей первой подругой, и она была красивой, прекрасной девчонкой. Слишком хорошей для меня. Я привлек ее внимание, потому что пел в группе. Она жила в одном из панельных домов восточного Актона, спешно возведенных правительством в попытке разрешить жилищный кризис, и единственным способом добраться до нее было пройти мимо жилища Микки Дигнана. В этом возрасте, да и в любом другом тоже, вы бы пошли на все, чтобы добраться до дома своей девушки, особенно если она была на год старше вас и на несколько дюймов выше. Так что в разгар лета мне пришлось носить стоячие воротники и дурацкие шляпы, просто чтобы добраться до Барбары в целости и сохранности. Я должен был развить в себе осторожность испуганного кролика. Для пущего эффекта я всем растрезвонил, что ношу с собой топор. Топор с образом кролика не вязался, но мне верили. Все дело было в имидже, который, как я полагаю, сослужил мне хорошую службу, когда я стал фронтменом The Who.

1 марта 1959 года, в день, когда мне исполнилось пятнадцать лет, меня вытурили из школы. Наверное, этого следовало ожидать: меня регулярно ловили за курение и прогулы. В классе я прослыл бунтарем, потому что хотел, чтобы учителя просто оставили меня в покое. К тому же я был неофициальным школьным портным, и это, пожалуй, бесило их больше всего. Я брал шиллинг за «обновление» школьной униформы. У мамы была швейная машинка, с которой я весьма хорошо умел обращаться. Я до сих пор собственноручно штопаю свои джинсы. Клиенты приносили мне нечто похожее на серый бесформенный мешок, а уходили с ровными прямыми брюками. К курткам я пришивал изящные значки по последней моде конца 1950-х.

В «Ателье Роджера Долтри» всегда не было отбоя от клиентов, что наверняка приводило в бешенство руководство школы. Я в буквальном смысле латал дыры в школьной системе.

Последней каплей стала стрельба из пневматического оружия, к которой я не имел никакого отношения. Вот что случилось, ваша честь. Во времена моего детства мы смотрели много фильмов о войне, поэтому любили изображать из себя солдат. У нас было пневматическое оружие. Оно не было особо мощным – пульки едва долетали из одного конца комнаты до другого, но я уверен, что сегодня у поборников безопасности нашлось бы, что сказать об этих игрушках, и, возможно, они оказались бы правы. Но, как я уже сказал, мы были детьми, к тому же я ненавидел правила, а одно из правил гласило: никакого пневматического оружия в школе.