Моя мишень - страница 4

Я не пошла на выпускной. Сидела в своей комнате, слушая, как тихонько переговариваются на кухне расстроенные родители. Он откуда-то догадался о моей депрессии, зашел в гости, пригласил пройтись. Ему было так сильно меня жалко, что в один момент он вдруг прервал нашу, как и обычно, истекающую сарказмом и презрением к миру беседу, приподнял мое лицо за подбородок, склонился и поцеловал. В этот момент я почувствовала себя как никогда уязвимой. Сейчас это ощущение вернулось.

На короткий миг я очень сильно к нему прижимаюсь, чувствуя, как напрягаются его руки на моей талии. Наши лица тянутся друг к другу, будто для поцелуя, но мы оба вовремя останавливаемся и широко улыбаемся.

– Ты та-ак изменился, – говорю ему, не утаивая восхищения.

– И ты тоже. Я слышал, что какой-то фонд выделил тебе деньги на… операцию, но не ожидал, что бывает… так.

– Да, результат превзошел самые смелые ожидания.

Когда мне едва исполнилось десять, мы с дядей попали в аварию. Я не очень люблю обсуждать эту тему, надоело, но, к сожалению, случившееся – часть моего прошлого, от которого никуда не денешься. Просто… так бывает. Мне не повезло, хотя последнее утверждение – весьма спорное. Могло быть и хуже, в газетах того года писали, что девочку укрыл ангел-хранитель, руками хирургов руководил сам Господь Бог… Живая, здоровая, какое счастье! Немного, правда, изменившаяся внешне, но нужно было радоваться и такому результату. Конечности – на месте, голова – на плечах. Я радовалась, правда. И родители мои радовались, поддерживали своего единственного ребенка, как умели.

Если шрамы на руке и плече можно было легко спрятать под одеждой, то лицо… Лицо, несмотря на все старания докторов, выглядело плохо. Просто отвратительно, если уж совсем честно. Вся левая сторона – один большой, безобразный шрам, который не спрятать ни под одним тональным кремом. Даже ближайшая подруга – кстати, Лехина сестра – свела наше общение на нет. Что ей еще оставалось? Никто не хотел с ней дружить, пока я терлась рядом. На меня было слишком больно смотреть, поэтому окружающие этого не делали.

Леха же лгал своим приятелям, будто я его младшая сестра, и иногда таскал за собой: на природу, в кино, или просто по городу тусоваться.

Мы никогда никуда не ходили вдвоем, даже когда я стала старше, ни о каких свиданиях и речи не шло. Но если собиралась компания, то я шла с ними, родители отпускали, доверяли ему. Иногда меня посещала опасная мысль, что они приплачивают ему за сострадание, мне даже снилось, как я подслушиваю их разговор и узнаю, что мой единственный друг на самом деле общается со мной исключительно из-за денег. Это была бы такая боль, которую вынести невозможно.

До сих пор меня страшит эта неприятная догадка, хотя я уже взрослая женщина, проработавшая комплексы с психологом.

Лехины друзья были старше меня в среднем на четыре года, но снисходительно терпели присутствие молчаливой мелочи, мне же было просто интересно все, что происходило вокруг. Я была для него в некотором роде обузой и понимала это, но не могла отказаться от нашего общения. Летом так и вовсе ежедневно звала поболтать на лавочке, крича под балконом его бабушки, благо он практически жил у нее во время каникул. Мы обсуждали компьютерные игры, фильмы, книжные ужастики и боевики, которые читали параллельно. Вернее, он рассказывал, что начал читать прикольную книгу, и я тут же неслась в библиотеку за точно такой же.

Врачи тогда сработали безупречно, меня спасли, сохранили жизненно-важные функции лицевых мышц, я родилась в рубашке! С эстетической точки зрения, конечно, дела обстояли плохо. Но медицина не стоит на месте, около пяти лет назад я познакомилась со своим вторым ангелом-хранителем – Сашком, крайне грамотным и ушлым молодым мужчиной, который имел связи в фонде «Другая красота». Если обобщить, люди из фонда дарили внутренне красивым людям приемлемую для жизни в обществе внешность.

Я подошла идеально: молодая девчонка, студентка медколледжа с такой физиономией, что без слез не взглянешь. Мне помогли написать трогательную речь, будто я поступила в мед для того, чтобы помогать людям так же самоотверженно, как однажды врачи помогли мне. Что, на самом деле, было недалеко от правды, просто я бы никогда не осмелилась сформулировать настолько душещипательно.