Моя неделя с Мэрилин - страница 18

Вернулся Хосе с четырьмя бутылками кока-колы, двумя стаканами и мисочкой со льдом.

— Obrigado2, — сказал я.

—О-о-о, — восхищенно протянула Мэрилин. Она, казалось, веселела с каждым съеденным кусочком. — Почему же ты не сказал мистеру Бушеллу, что ты здесь, со мной? Как бы он это воспринял?

— Взбесился бы и вышвырнул меня из дома. Тони — хороший человек, но слепо предан сэру Лоуренсу. А если ты не на сто процентов предан сэру Лоуренсу — как он и большая часть команды, — ты враг для мистера Бушелла.

Мэрилин засмеялась.

— Значит, я враг, да? Что ж, не беспокойся, я тебя не выдам. В конце концов у нас же вроде не роман, — она снова захихикала. — Но что же мне делать с фильмом?

— На этом этапе ничего уже не сделаешь. Слишком поздно что-то менять — нужно завершить съемки и приложить все силы, чтобы фильм получился успешным. А затем взяться за что-нибудь получше.

— Я думала, что поработаю на славу, — обескураженно протянула Мэрилин, — но всякий раз как я вхожу в эту студию, у меня мурашки по телу. Пола — единственный человек, которому я могу доверять. Ну и ты, может быть?

Она повернулась на диване так, что ее лицо оказалось прямо под моим. Ее глаза были такими огромными, что мне казалось, я смотрю в великолепные озера. Не успел я осознать, что происходит, как в дверь постучали. На пороге появилась массивная фигура.

— Да? — отозвалась Мэрилин, не шелохнувшись.

— Вас к телефону, мадам, — невозмутимо произнес Роджер. — По-моему, это из-за границы.

Мэрилин резко поднялась.

— Господи, — выдохнула она. Ее взгляд снова стал отсутствующим, и плечи ссутулились. — Ну что ж, спокойной ночи, Колин. Спасибо, что заехал. Буду рада, если приедешь завтра вечером и мы продолжим нашу беседу.

И Мэрилин выбежала из комнаты, как напуганный заяц.

— Ты уже уходишь, если я правильно понял, — сурово сказал Роджер, стоя в дверях.

— Да. Мне пора, — ответил я как можно непринужденнее и направился к своей машине. Я не шел — я парил над землей. По крайней мере, мне так казалось.

— Спокойной ночи, Роджер.

— Хм-хм.

Примечания

1. Две колы. Охлажденные, пожалуйста.

2. Спасибо.

Пятница, 14 сентября

Тони и Энн уже спали, когда я приехал в Раннимед-Хаус, а утром я уехал до того, как они проснулись. Было полдесятого утра, когда отголоски прошлого вечера зазвучали в полную силу.

— Тони просит тебя сейчас же зайти в гримерную сэра Лоуренса, — сказал Дэвид. — И, кстати говоря, он кричит и топает ногами, так что лучше приготовься к скандалу. Что такого ты натворил вчера вечером?

— Ничего, честное слово. Понятия не имею, о чем может пойти речь. Я просто не приехал на ужин, вот и все.

— Ах вот как! Пропустил ужин, значит... — протянул Дэвид с лукавой улыбкой. — Интересно, почему?

В тот момент, когда я входил в гримерную Оливье, он говорил:

— Мне все равно, трахает он ее или нет! Может, хоть это приведет ее в чувство!

(Оливье никогда не следит за языком. Джек Кардифф как-то рассказывал, что, когда у Лоуренса вырвалось слово «fuck» в присутствии Мэрилин, звезда округлила глаза и проговорила: «Боже, англичане тоже так говорят?»)

— А, Колин! — воскликнул Оливье, увидев меня. — Тони утверждает, что эту ночь ты провел с Мэрилин. Ты что-нибудь узнал?

— Провел ночь с Мэрилин? — с негодованием повторил я. — Я ночевал у Тони в доме! В Парксайд я заехал, чтобы выполнить ее поручение, а затем ненадолго остался поговорить. А узнал я то, что она далеко не так глупа, как кажется.

— И ужин, — перебил меня Тони. — Ты остался и на ужин тоже?

— Мэрилин решила перекусить и предложила мне составить ей компанию, вот и все.

— А еще я слышал, как она хихикала, когда ты говорил со мной по телефону. Мэрилин обычно не хихикает! Что вообще все это значит?

— Хихикала? Что ж, очень даже неплохо, — сказал Оливье.

— Да, но Ларри, ситуация крайне деликатная, — не унимался Тони. — Колин молод и неопытен. Он может сказать ей что-нибудь опрометчивое и спутать нам все карты. Мы потратили год на то, чтобы привезти сюда Монро, а одно неосторожное замечание Ко-лина может вынудить ее и Артура вернуться в Америку!

— Артур и так уже на пути в Америку, — пробормотал я. — А я еще не сделал ни одного неосторожного замечания.