Моя прекрасная мачеха - страница 17

— Было лишнее…

— Нет. Мне было хорошо.

— Поэтому ты перебил тарелки в доме?

— Кристина, зачем ты с моим отцом, я никак не могу понять?

— Мы так решили. Прошу не рушить это.

— Ты не любишь его?

— Я не говорила, что люблю.

— Хорошо, но поверь мне, ты не должна быть с ним. Не должна.

— Ты знаешь что-то такое, что является препятствием?

— Я не могу объяснить это, поверь на слово. Доверяй мне.

Парень вдавил на газ, а я ощутила, что он что-то скрывает. Или ревнует…

— Артур. Расскажи мне лучше о своей учебе, о работе…

— Окей.

— После смерти мамы, я уехал в Америку, отучился в колледже бизнеса и менеджмента, усиленно занимался спортом и вытряхал из головы полную дурь…

— Какую же?

Мы встретились глазами, а парень настойчиво блуждал по моему лицу и губам, опускаясь на грудь, нескрывая порочных мотивов.

— У меня были страхи и депрессия…

— Это из-за мамы?

— Вероятно. Обострилось то, что было ещё в детстве. Я жил в чужом месте, в американском пансионате и не имел ничего общего с лаской и нежностью.

— А отец?

— Он приезжал даволи часто. Но он не мог мне помочь, наоборот…

Я впечатала свои пальцы между его, лежащими на руле, а он сжал их своими и отвёл голову в сторону.

— Сейчас тебе лучше?

— Безусловно, Барби.

— И каким же спортом занимается индейский воин?

Он вдруг засмеялся, а я вернула руку на место, обратя внимание на постановку его ног в черных узких брюках и то, как он заерзал на сидении.

— Баскетболом.

— Класс.

— Скоро соревнования, собираюсь в Бельгию.

— Надолго?

— Хм, неделю-две…

Мы примчали к парковке. Я поблагодарила его за доставку и мимолётно посмотрела. Его лицо было беспокойным и мрачноватым, что захотелось коснуться щеки и снять его напряжение.

Композиция Alan Walker, Adel "Set Fire to the rain"

Открываю дверцу и выхожу. Но меня, точнее мою ногу, что-то держит в прямом смысле этого слова. Вынимаю правую на асфальт, а вторая застревает с натяжением юбки.

— Никак? — он улыбается и выходит из автомобиля.

Подходит и присаживается на корточки. Медленно касается моей ноги ниже колена и ведёт по ней вниз, нащупывая материал, который застрял в механизме. Рассматривает меня.

Сглатываю. Волнуюсь, как школьница и наблюдаю за его ресницами, за ужимками лица…

— Все безнадежно?

— Пока не очень-то получается освободить тебя.

— Что же делать?

— Попроси меня нежно.

— Что? — надежда на то, что мои муки борьбы с собой закончились ночью — растаяла.

— Скажи "Освободи меня, милый", вроде этого.

— Артур, милый, вытащи мою юбку.

— Не совсем то, что я хотел услышать. Не та интонация, какая была вчера, без чувств…

Мне было жаль его. Беспомощно стоит возле моих ног, на корточках, в красивом строгом костюме и выпрашивает немножечко ласки… Я положила руку на его щеку и провела по ней пальцами.

— Я очень хорошо к тебе отношусь. Но то, что было вчера больше никогда не повторится. Это было… помутнение разума.

Он опустил глаза. Нагнулся и принялся откручивать механизм, чтобы высвободить мою юбку.

Возится с материалом, дёргает сидение, а я слежу за движением его руки, за направлением головы, замечаю след от моих зубов на шее, который всё ещё виден. Он упирается грудью на мои колени. Я мягко, осторожно касаюсь его волос и ощущаю прилив тепла, нежности, немыслимо, но я хочу обнять его. Немедленно. Артур плавно поднимает голову и смотрит в упор. Ах этот взгляд почти звучит мелодией в моем сердце… Смотрит на губы, закрывает глаза.

— Покажи мне сейчас свой живот.

— Ты что?

— Именно сейчас. Я вполне адекватен сегодня… И ты холодна. Почему бы и нет. Давай же!

— Ну хорошо…

Я кладу руки на застёжку, но он забирает ее.

— Я сам. Пожалуйста.

Магия. Понятно. Его научила мать кодовству. Иначе как понять то, что 33-х летняя женщина позволяет себя рассматривать и раздевавать парнишке на парковке, где могут быть камеры?..

Артур сдвинул вниз мою юбку и трусики. Осматривает меня так пристально, что я нервничаю и дрожу. И заметьте, кубиков на животе у меня нет! Волнует, до одури, его взгляд колдовских якорей. Убежать бы, но я в плену индейца и его черной машины…

— Тату знака весы… Понимаешь, он нарисовал грузики на двух чашах весов и поэтому это выглядит, как торговые весы с продуктами… Однажды у меня спросили: "вы продавец?"