Мозаика. Стихотворения и поэмы - страница 3
Как над несущимися пейзажами
Стынет
пристальное
крыло?
Б. А
Дали девочке искру.
Не ириску, а искру,
Искру поиска, искру риска,
Искру дерзости олимпийской!
Можно сердце зажечь, можно — печь,
Можно
землю
к чертям
поджечь!
В папироске сгорает искорка.
И девчонка смеется искоса.
Шахты
Здесь у парней
Умный закон:
Уголь черней —
Чище огонь!
Руки черней —
Сердце честней.
Здесь у девчат
Косы, как жгут.
Выйдут — дичась.
Ночью — сожгут.
Кротче ручья? —
Кровь горяча!
Лезу, как в сон,
С ними
в забой,
Медведица
ковшом
Звенит над головой.
Снаружи — день-деньской,
А в шахте —
звездопад.
Округлый и большой.
Как лезвия лопат.
Так вот загвоздка в чем!
Высь —
это глубина.
Я вижу
звезды
днем
С шахтового
Дна.
Кузбасс.
Грузинские дороги
Вас зá плечи держали
Ручищи эполетов.
Вы рвались и дерзали, —
Гусары и поэты!
И уносились ментики
Меж склонов-черепах…
И полковые медики
Копались в черепах.
Но оставались песни.
Они, как звон подков,
Взвивались в поднебесье
До будущих веков.
Их горная дорога
Крутила, как праща.
И к нашему порогу
Добросила, свища.
И снова мёртвой петлею
Несутся до рассвета
Такие же отпетые —
Шоферы и поэты!
Их фары по спирали
Уходят в небосвод.
Вы совесть потеряли!
Куда вас занесет?!
Из горного озона
В даль будущих веков
Летят высоким зовом
Гудки грузовиков.
Художник
(Письмо К. Л. Зелинскому)
В век разума и атома
Мы — акушеры нового.
Нам эта участь адова
По нраву и по норову.
Мы — бабки повивальные,
А век ревет матеро,
Как помесь павиана
И авиамотора.
Попробуйте при родах
Подобных постоять
Сгорать на электродах,
И в руки радий брать.
Когда душа-актиния
К скелету приросла.
О, радиоактивная
Основа мастерства!
Слова, как кварц, лучатся.
Они разят и лечат,
Чтоб людям
улучшаться…
Чтоб людям было
легче…
Чтоб опухоли раковые
Спадали с душ и тел.
Чтоб Коммунизм,
как раковина,
Приблизившись, гудел…
И, счастлив этой долей,
Художник в мастерской
Стоит
бессмертно
болен
Болезнью лучевой!
Кассирша
Д. Н. Журавлеву
Немых обсчитали.
Немые вопили.
Медяшек медали
Влипали в опилки.
И гневным протестом,
Что все это сказки,
Кассирша, как тесто,
Вздымалась из кассы.
И сразу по залам,
Сыркам, патиссонам,
Пахнуло слезами,
Как будто озоном.
О, слез этих запах
В мычащей ораве.
Два были без шапок.
Их руки орали.
А третий с беконом
Подобием мата
Ревел, как Бетховен,
Земно и лохмато!
В стекло барабаня,
Ладони ломая,
Орала судьба моя
Глухонемая!
Кассирша, осклабясь,
Косилась на солнце
И ленинский абрис
Искала
в полсотне.
По не было Ленина.
Она была
фальшью…
Была бакалея.
В ней люди и фарши.
Колесо смеха
Летят — носы клубникой, подолы и трико.
А в центре столб клубится —
Ого-го!
Ой, смеху сколько —
Скользко!
Девчонки и мальчишки
Слетают в снег, визжа,
Как с колеса точильщика
Иль с веловиража.
(Ой, не стремись, мальчишка,
К высокому столбу —
Получишь шишку
Чугунную на лбу!)
Не так ли жизнь заносит
Товарищей иных,
Спины им занозит
И скидывает их?!
Как мне нужна в поэзии
Святая простота!
Но мчит меня по лезвию
Куда-то не туда…
И ты среди орбиты
Стоишь не про меня.
Колени в кровь разбиты,
Смеясь, кляня,
Слетаю метеором, сквозь хохот и галдеж…
Умора!..
Ой, умрешь!
В. Бокову
Нет у поэтов отчества.
Творчество — это отрочество.
Ходит он — синеокий,
Гусельки на весу,
Очи его — как окуни,
Или окно в весну.
Он неожидан, как фишка,
Ветреней, точно март…
Нет у поэта финиша.
Творчество — это старт.
Баллада точки
«Баллада? О точке?! О смертной пилюле?!..»
Балда!
Вы забыли о пушкинской пуле!
Что ветры свистали, как в дыры кларнетов,
В пробитые головы лучших поэтов.
Стрелою пронзив самодурство и свинство,
К потомкам неслась траектория свиста!
И не было точки. А было — начало.
Мы в землю уходим, как в двери вокзала.
И точка тоннеля, как дуло, черна…
В бессмертье она?
Иль в безвестность она?..
Нет смерти. Нет точки. Есть путь пулевой —
Вторая проекция той же прямой.
В природе по смете отсутствует точка.
Мы будем бессмертны.
И это — точно!
«Ты с теткой живешь. Она учит канцоны…»
Ты с теткой живешь. Она учит канцоны.
Чихает и носит мужские кальсоны.
Как мы ненавидим проклятую ведьму!..
Мы дружим с овином, как с добрым медведем.
Он греет нас, будто ладошки запазухой.
И пасекой пахнет.
А в Суздале — Пасха!
А в Суздале сутолока, смех, воронье,