Мщение любовью - страница 26

Слуги едва поспевали за нею. Наконец она подошла совсем близко и посмотрела мужу в глаза. Но не страх отражался в ее прекрасных глазах. Наоборот, они блестели гневом. Любая другая женщина потерялась бы, окажись она в незнакомой обстановке. Но только не Кэми. Рэй почувствовал гордость за нее. У его жены было сердце львицы.

Она притянула его ближе, как будто собиралась обнять. Что-то дрогнуло у него внутри. Быть может, все не так плохо…

Он уже приготовился поцеловать Кэми, но она указательным пальцем развернула его голову и закричала прямо в ухо мужу:

— Ты жалкий, ничтожный похититель!

Подскочив от неожиданности, Рэй потряс головой. Он понимал, что заслуживает любого наказания с ее стороны, но она должна знать свое место в их обществе.

— Наказание за оскорбление королевской особы карается смертной казнью через отсечение головы, — произнес он спокойно, высвобождая свою тогу из ее рук.

Первое, на что Кэми обратила внимание, были яркие цвета Аднана. Небо здесь было необыкновенно голубым, зелень ярко-зеленой, солнце казалось почти белым.

Повсюду висели флаги. Но цвета все еще смешивались в глазах девушки. От жары у нее постоянно кружилась голова. Поэтому когда Рэй взял ее за руку и посадил в лимузин, она не сопротивлялась. Она почувствовала небывалое облегчение, оказавшись в прохладном салоне автомобиля. Внезапная тишина напомнила Кэми о том, как шумно было в аэропорту.

Девушка поудобнее устроилась на сиденье и закрыла глаза. Ей не хотелось, чтобы Рэй сидел рядом с ней, но, кажется, это было невозможно. Она молилась только, чтобы он не прикасался к ней. Если он сделает это, все преграды, которые она выстроила за то время, пока мужа не было рядом, рухнут как карточный домик.

Даже с закрытыми глазами Кэми чувствовала его присутствие. Когда он двигался, она слышала шуршание тоги. Аромат его духов, кажется, навеки поселился здесь, причиняя Кэми неудобство.

От его близости голова кружилась еще больше, а тело дрожало в ожидании. Кэми ненавидела себя за то, что не может противостоять магнетизму Рэя. Всем своим существом она тянулась к нему.

Кэми хотелось кушать, пить, она устала и чувствовала себя измученной и совершенно разбитой. С каким удовольствием она сейчас приняла бы прохладный душ!..

Вдруг что-то холодное и твердое коснулось ее губ.

— Выпей, — услышала она голос Рэя.

Девушка открыла глаза и взяла у него из рук стакан апельсинового сока.

— Он не такой вкусный, как тот, которым ты угощал меня в Техасе, — не удержалась от замечания Кэми.

— Конечно. Тот я выжал специально из свежих апельсинов. А это просто коммерческий продукт.

— Он аднанский?

— Да. Мы выращиваем цитрусовые в плодородном регионе между морем и горами. За его пределами находится пустыня. — Рэй открыл окно и снял с лимузина один из маленьких флажков. — Видела наш флаг? Цвета представляют нашу страну. Голубой — это небо и море. Зеленый — плантации. Золотой — пески пустыни.

— Чудесно, — произнесла Кэми безразлично. Каким бы необычным и красивым ни был Аднан, она не хотела оставаться здесь. Допив свой сок, девушка снова закрыла глаза, давая Рэю понять, что не хочет продолжать разговор.

— Кэми, прошу тебя, — взмолился он. — Тебе еще многое предстоит узнать. В твоем положении…

— Слушай, Рэй, — перебила она его, бросив в сторону мужа гневный взгляд. — Есть кое-что о чем ты должен знать. Нашему браку конец. Я подала на развод. И я не хочу никакого положения здесь, — Кэмиотвернулась, свернувшись калачиком в углу лимузина.

Повисла тишина. Кэми слышала лишь прерывистое дыхание Рэя.

— Прости, — произнес он наконец, — но я не могу дать тебе развод. Положение в моей стране крайне нестабильно.

— О чем ты говоришь? По техасским законам я имею полное право расторгнуть наш брак.

— Мы не в Техасе.

Рэй сказал это так спокойно. Но его слова обрушились на девушку как снежная лавина в горах. Мы не в Техасе. Только сейчас Кэми осознала всю тяжесть своего положения. Она одна в чужой стране. И у нее нет ни паспорта, ни денег.

У нее нет ничего.

Она никто.

Единственное, что у нее осталось, — это муж, который ее не любит. Для которого она всего лишь безликая женщина; не имеющая права голоса.