Мученики пера - страница 3

Наступила долгая пауза, во время которой Мистриссъ Мильвэнъ украдкой утерла слезу.

— Тяжело отказывать, когда, быть можетъ, черезъ годъ-другой ему представится случай хорошо пристроиться.

— Случай! Что онъ называетъ «случаемъ»?

— Онъ говоритъ, что человѣкъ, умѣющій ждать, всегда дождется «случая».

— А тѣ, кто содержатъ его, должны пока голодать? Ты посуди сама: вдругъ съ тобою случится что-нибудь, — что мы съ Дорой будемъ тогда дѣлать? Да и что будетъ съ самимъ Джэсперомъ? Ради собственной его пользы нужно заставить его зарабатывать свое содержаніе. Вѣдь онъ становится все менѣе и менѣе способенъ на это.

— Это ты напрасно, Модъ... Онъ съ каждымъ годомъ зарабатываетъ все болѣе и болѣе. Надо-же быть справедливой! Я увѣрена, что онъ знаетъ, что дѣлается для него, и отплатитъ намъ за все, когда станетъ на ноги.

Такого рода сцены были не рѣдкостью въ этой семьѣ.

За обѣдомъ Джэсперъ началъ съ сестрами разговоръ, къ которому онъ часто возвращался.

— Слушайте, сестры, сказалъ онъ: — отчего вы не пишете что-нибудь? Я убѣжденъ, что вы могли-бы зарабатывать деньги этимъ способомъ. Теперь огромный спросъ на религіозные разсказы. Отчего-бы вамъ не смастерить такой разсказъ? Я говорю это совсѣмъ серьезно.

— Отчего не смастеришь ты самъ? возразила Модъ.

— Я уже говорилъ вамъ, что не могу писать беллетристики, а вы, мнѣ кажется, могли-бы. Я на вашемъ мѣстѣ сталъ-бы писать книги для премій воскресныхъ школъ; вы знаете, что для этого нужно. Ихъ можно печь какъ блины, и вы могли-бы наскабливать такимъ образомъ по нѣскольку сотенъ фунтовъ въ годъ.

— Почему, позволь спросить, ты предлагаешь намъ такой низкій родъ литературы?

— Низкій? Ну, если ты чувствуешь себя Джорджемъ Элліотомъ, такъ объявись поскорѣе, сдѣлай милость! Я предложилъ то, что считаю наиболѣе практичнымъ. Многіе все еще думаютъ, что писать можно только по наитію; это старый предразсудокъ, а я вамъ вотъ что скажу: возьмите десятокъ хорошихъ образчиковъ премій воскресныхъ школъ, проштудируйте ихъ, придумайте новенькія темы и валяйте, благословясь, по стольку-то страницъ въ сутки. Нечего ждать вдохновенія: эта роскошь не про насъ съ вами. Мы толкуемъ о рыночной литературѣ, а не о Гомерахъ и Шекспирахъ. Я не обладаю беллетристическимъ талантомъ, буду писать для интеллигенціи средняго класса, которая любитъ «почитать умное», хотя и не отличаетъ камня отъ тѣста. Вотъ поэтому во мнѣ такъ медленно и созрѣваетъ способность къ дѣлу. Впрочемъ, я съ каждымъ мѣсяцемъ чувствую себя все болѣе и болѣе увѣреннымъ. Послѣдняя статья моя въ «West End» была замѣчена; я слышалъ, какъ о ней говорили на поѣздѣ.

Мистриссъ Мильвэнъ взглянула на Модъ, очевидно желая обратить ея вниманіе на слова сына. Тѣмъ не менѣе, черезъ полчаса послѣ обѣда, когда Джэсперъ встрѣтилъ сестру въ саду, лицо ея носило такое выраженіе, которое не предвѣщало ему ничего хорошаго.

— Я хочу сдѣлать тебѣ одинъ вопросъ, Джэсперъ, начала она. — Скажи, пожалуйста, долго-ли ты намѣренъ жить на счетъ матери? Я понимаю это буквально: опредѣли приблизительно срокъ.

Онъ поглядѣлъ въ сторону, размышляя.

— Самое большее — годъ, отвѣтилъ онъ.

— Ужь лучше прямо говори: «десять лѣтъ», — твое любимое число.

— Нѣтъ, я говорю положительно. Черезъ двѣнадцать мѣсяцевъ, если не раньше, я начну платить свои долги. Повѣрь, милая, я человѣкъ основательный и знаю что говорю.

— А если мать черезъ полгода умретъ?

— Тогда мнѣ придется изворачиваться.

— А намъ съ Дорой что прикажешь тогда дѣлать?

— Сочинять книжки для воскресныхъ школъ.

Модъ отвернулась и ушла.

Джэсперъ выколотилъ пепелъ изъ трубки, которую курилъ, и опять пошолъ бродить по тропинкамъ. Отъ времени до времени онъ поглаживалъ двумя пальцами свой бритый подбородокъ и задумчиво улыбался. Иногда ему бросались въ глаза какія-нибудь подробности пейзажа — золотистый цвѣтъ кленовыхъ листьевъ или красивая форма цвѣтка; а нето вниманіе его привлекалось какимъ-нибудь прохожимъ, котораго онъ пытливо окидывалъ взглядомъ съ головы до ногъ.

Повернувшись, чтобы идти назадъ, онъ почти столкнулся съ двумя прохожими, которые шли молча и заинтересовали его своею наружностью. Одинъ изъ нихъ былъ мужчина лѣтъ пятидесяти, сѣдой, сутуловатый, съ рѣзкими чертами лица. На немъ была сѣрая шляпа съ широкими полями и приличный суконный костюмъ. Съ нимъ рядомъ шла дѣвушка лѣтъ 22-хъ, въ темномъ платьѣ, почти безъ всякихъ украшеній, и въ соломенной шляпѣ мужского фасона. Кудрявые волосы ея были коротко острижены. Очевидно, это были отецъ съ дочерью. На первый взглядъ дѣвушка не казалась красивой, но у нея было серьезное и выразительное лицо, матово-блѣдное, какъ слоновая кость, и походка ея носила печать скромной граціи. Она видимо наслаждалась деревенскимъ воздухомъ.