Мудрец острова Саре - страница 25

— Они подумают, что тело унесло течением в море. Все очень просто.

Тоня кивнула, довольная своей работой, и захлопала в ладоши, с которых посыпалась грязь.

Джейрен так быстро не успокоился. Он подошел к окну и посмотрел вниз на выброшенные вещи. Зрелище было столь убедительное, что ему стало не по себе.

— Но они сообщат Дарэку о ее смерти! А он всему государству, — с опаской заявил Джейрен. — Тоня, нам и так трудно удержать людей в лагере…

— Если она пройдет через это, — воскликнула Тоня, — то все скоро узнают, что Атайя жива. А если нет, — она посмотрела на принцессу, спящую мирным сном, — если нет, то нам все равно не удастся сохранить тайны. Выключи светящиеся шары и пошли отсюда, — резко сказала Тоня и махнула рукой в сторону маленьких красных кругов, словно разогнала облако комаров. — У нас до утра много работы.

Покидать монастырь Святого Джиллиана было намного трудней, чем пробираться внутрь, особенно нести безропотную Атайю по каменному склону. Однако Джейрен с радостью принял ношу, он снова держал возлюбленную в руках, и от этой мысли она казалась невесомой. Дождь теперь не моросил, а падал жирными ледяными каплями, которые стекали по лбу и ослепляли юношу, словно слезы. Он заметил пещеру только благодаря огненным путеводным рунам, которые оставила Тоня. Они светились приветственными маяками для любого, обладавшего магическим зрением.

Когда Атайю удобно уложили в постель из сухих одеял, Тоня развела маленький костер, а Джейрен осветил пещеру кольцом шаров. Они были уверены, что ни одна душа не станет прогуливаться вдоль берега в столь поздний час, тем более в такую погоду, и все же для безопасности окутали вход стеной отражения. Молочно-белая вуаль свисала, будто штора из тяжелого шелка, завеса посылала слабые сигналы, упреждая странников искать здесь приют.

Наконец Тоня сказала, что готова начать, но ее серьезный тон вызывал у Джейрена дурное предчувствие, от которого по коже пошли мурашки. Он представил, как метался бы по пещере, если б Тоня не подготовила его заранее. Не считаясь с правилами Совета, Тоня научила его, что делать с блокировкой, если что-то случится, пока Атайя не проснется. Располагая знанием, чего ожидать — как бы неприятно оно ни было, — уже не так страшно.

Тоня села на пол, положила голову Атайи себе на колени и приказала Джейрену опуститься рядом. Женщина трижды глубоко вдохнула, медленно выпуская воздух обратно, затем пристально посмотрела на друга.

— Еще раз предупреждаю, Джейрен, возьми себя в руки. Атайе придется пройти через адскую боль. — На ее лице отразилась жалость. — Если бы я была военным хирургом, то для начала влила бы в нее пару бутылок крепленого вина, — пробормотала она, гоня плохие мысли. — Постарайся не перепугаться… что бы ни происходило. Мне понадобится твердая мужская рука.

— Что мне делать?

Он сам ответил на вопрос, еще до Тони.

Все что угодно, Атайя. Для тебя, все что угодно…

— Просто будь рядом, в ее разуме, — объяснила Тоня. — Будь наготове. Вероятно, ты мне не понадобишься, но лучше обезопасить себя. О, и вставь ей это между зубов. — Она протянула ему кусок кожи, и Джейрен аккуратно всунул его девушке в рот. — Это поможет ей.

Все приготовления были выполнены.

Теперь иди за мной, — мысленно передала ему Тоня, взяв в руки голову Атайи. — Иди за мной… и молись, чтобы все было хорошо.

Джейрен скользнул вслед, летя за духом Тони, прямо до искомого места — до входа в тропы, где хранились все заклинания. Парадная комната походила на слабо освещенную пещеру, гладкие стены переливались, словно полированное эбеновое дерево. На одной из них выделялась серая каменная плита на тон светлее. Над ней были высечены потускневшие знаки, но они не излучали, как обычно, здорового света, а пульсировали, будто инфицированная рана, временами гневно вспыхивая, озаряя на мгновение комнату красным.

За пылающими рунами чувствовалась страшная атмосфера хаоса, прямо за дверью из плиты бурлящая и пенящаяся подобно чану с расплавленным свинцом. С приближением двух человек беспокойство усилилось, запертые магические силы, будто живое существо, почувствовали, что кто-то пришел их освободить.