Мудьюг — Остров Смерти - страница 3

стр.

— А затем, Нинуся, чтобы отнять нашу землю, прогнать нашу и поставить свою власть, и чтобы лес, конечно, от нас увозить даром. Я ведь говорил вам про лес-то. Вот они на него зубы и точили.

— Разве точат зубы? — усомнился Вовка.

Тут вмешалась в разговор тетя Оля.

— Ты, Саша, рассказывай им проще. Ребятишки многого не понимают, а ты, того и гляди, начнешь — интервенция, оккупация, изоляция — я ведь знаю тебя! У тебя с языка не сходят мудреные слова.

— С языка сходит… Кто это сходит? — спросил Юрик.

— Ну, ну, не придираться, ребятишки! — остановил дядя Саша. — Я знаю, вы хитрый народец. Рады поддедюлить!

— Поддедюлить, — повторил Коля Сайкин, — я такого слова что-то не слыхал.

— А это значит — поддеть, подковырнуть, немножко посмеяться. Понял теперь?

И дядя Саша потрепал Колю Сайкина по подбородку.

Ну и хитрый советский народ пошел!

— Да ты рассказывай, папа, дальше. Рассказывай!

— Ребята, слушайте организованно и не перебивайте, — стал вводить порядок Сережа.

Все затихли.

— А дальше было вот как. Начну снова и по порядку: 1 августа 18 года, рано утром, над островом Мудьюг появился неприятельский гидроплан[1] и стал раскидывать листовки. Мы их читали. Иностранцы писали, что идут спасать Россию от большевиков, чтобы мы сдались им. Обещали все нам дать. А если не сдадимся, то нас обещали повесить.

— Дудки, — думаем мы. — Мы не воробьи и нас на мякине-то не обманешь. А нужно вам сказать, ребятишки, что к этому времени мы подналадили несколько батарей: были у нас две батареи по четыре орудия в каждой.

— А большие, дядя Саша, у вас пушки были? Далеко стреляли?

— Шестидюймовые были пушки. Была и третья батарея, ставили четвертую, да не успели. Не успели мы замаскировать батареи.

— Как это замаскировать?

— А спрятать, чтобы ни с корабля, ни с аэроплана их не было видно. Не успели мы. Понял? А все из-за того, что в нашей команде были изменники-белогвардейцы.

Когда аэроплан набросал нам разных дурацких бумажек, он улетел. Мы стали смотреть в море, не видно ли кораблей. Но их не было нигде. Видели только вдали туман. Все-таки мы стали на вагонетках подвозить снаряды к орудиям. Думаем, — аэропланы летали неспроста. А сзади наших батарей были склады, где хранился порох, снаряды.

— А царские белые, папа, были за кого: за нас или за французов? — переспросил Юрик.

— А они, милок, были за то, чтобы мы сдались без боя. Когда царские белые увидели, что мы хотим воевать, они убежали с острова. Нас, рабочих, оставили одних. Ждали мы кораблей до половины дня. А когда туман разошелся, далеко-далеко на море увидали эскадру — шел крейсер, от него дым тянулся длинной полосой, вокруг крейсера вертелись три миноносца[2] и шел еще транспорт, на котором везли гидросамолеты.

Когда мы увидели неприятеля, сейчас же направили на них орудия. Спросили по телефону штаб в Архангельске, — стрелять или нет. Нам ответили, что мы первые не должны стрелять.

Кругом была измена!

Смотрим, — а к берегу на полном ходу идет крейсер. Мы дали ему сигнал: «Остановись, а то будем стрелять».



— Ну и что же? — не вытерпел Алеша Черногоров.

— Послушался он нас и остановился. Бросил в море якорь. А в это время над нами опять залетали самолеты — целых шесть штук.

И все-то они у нас высмотрели.

Пока мы спорили да митинги устраивали, крейсер поднял якорь и еще быстрее пошел назад.

— Ну — думаем мы — испугался он нас! А он отошел немного, повернулся к нам боком — да как бабахнет в нас из всех своих бортовых орудий! Только песок вокруг нас столбом взвился! Мы скорее к орудиям. Видим, что опоздали. Доверились напрасно. Скоро и мы дали залп. Один снаряд попал на палубу. А в это время ихние аэропланы из пулеметов давай косить нас сверху, поливать нас свинцовым дождичком. Прямо терпенья никакого не стало! Один снаряд с крейсера перелетел через батарею и попал в пороховой погреб. Тот взорвался. Командир Петренко в это время сбежал.

— Плохи наши дела! — думаем мы. Много у нас убитых стало. Скоро сообщили нам, что на остров высадился десант и обходят нас с тыла, со спины, значит. Тогда нам делать было нечего — мы взорвали все орудия, подожгли остальные пороховые погреба и дали тягу.