Муми-тролль и шляпа Чародея - страница 16

— Вот так история, — пробормотал Снусмумрик, потом крикнул громко: — Эй, слышишь?! Я здесь! И как это ты ухитрился так разозлить беззлобных хатифнаттов, а Хемуль?

— Я всего-навсего щёлкнул по их барометру, — простонал Хемуль. — Стрелка в нём упала. Попытайся отогнать этих поганых тварей, милый Мумрик!

— Надо сперва подумать, — отозвался Снусмумрик. (Хатифнатты, конечно же, ничего не уловили из этой беседы, потому что ведь у них нет ушей.)

Через пару минут Хемуль крикнул:

— Думай быстрее, Мумрик,! Я уже начинаю сползать вниз!

— Слушай, — сказал Снусмумрик. — Помнишь, когда на наш сад напали полчища мышей-полёвок? Муми-папа тогда вкопал столбы по всему саду, а на них укрепил ветряки. И когда ветряки завертелись, то столбы стали подрагивать, их дрожание передалось земле. Мышам это действует на нервы. Вот они и разбежались.

— Ты великолепный рассказчик, — горестно заметил Хемуль. — Но я что-то никак не возьму в толк, какое это имеет отношение к моему бедственному положению.

— Да самое прямое! — откликнулся Снусмумрик. — Как же ты не поймёшь? Хатифнатты ни говорить, ни слышать не могут, да и видят-то они весьма так себе. Но вместо этого они всё очень тонко ощущают. Попробуй потряхивать столб маленькими толчками. Хатифнатты, несомненно, почувствуют это через землю и наверняка переполошатся. Это проберёт их до самого нутра, будь уверен!

Хемуль попробовал потрясти столб.

— Я боюсь свалиться! — прокричал он.

— Сильней, сильней! — командовал Снусмумрик. — Мелкими, мелкими толчками!

Хемуль, как только мог, раскачивал столб, и у хатифнаттов вскоре появилось какое-то неприятное ощущение в подошвах. Они зашипели сильнее, беспокойно зашевелились, а затем помчались сломя голову, в точности, как тогда мыши-полёвки.

Через пару минут поляна опустела. Удирая, хатифнатты иногда касались ног Снусмумрика, и ощущение было, как от ожога крапивы.

Хемуль, почувствовав облегчение, инстинктивно разжал руки и прямо рухнул на траву.

— О моё сердце! — стонал он. — Опять оно ушло в пятки! Ничего кроме неприятностей и опасностей с тех пор, как я попал в эту Муми-семейку!

— Успокойся, — цыкнул на него Снусмумрик. — Считай, что ты дёшево отделался.

— Паршивые твари! — не унимался Хемуль. — Уж барометр-то я точно заберу с собой, в наказание этим гадам.

— Лучше оставь прибор в покое, — предупредил его Снусмумрик.

Но Хемуль содрал со столба большой сверкающий барометр и сунул его под мышку.

— Ну, а теперь пошли назад, — сказал он. — Я страшно проголодался.

Когда Снусмумрик и Хемуль вернулись к своим, все сидели и ели щуку, которую Муми-папа выловил в море.

— Привет! — крикнул Муми-тролль. — Мы обошли весь остров. На той стороне есть ужасно дикие скалы, они уходят прямо в море.

— А мы видели кучу хатифнаттов, — поведал Снусмумрик. — Не меньше сотни!

— Не упоминай о них, — простонал Хемуль. — Это выше моих сил. Лучше полюбуйтесь моим военным трофеем.

И Хемуль выложил барометр на скатерть.

— Ой, какая красивая вещичка! — воскликнула фрёкен Снорк. — И как блестит! Это часы?

— Нет, это барометр, — сказал Муми-папа. — По нему определяют, хорошая ли будет погода или разразится гроза. Иногда даже барометры говорят правду!

Муми-папа пощёлкал по барометру и нахмурился.

— Будет буря, — сказал он.

— Сильная? — со страхом спросил Снифф.

— Сам посмотри, — сказал Муми-папа. — Стрелка стоит на ноль-ноль, ниже этого стрелка барометра вообще не может упасть. Если, конечно, барометр не вздумал с нами пошутить.

Но, по-видимому, барометр не шутил. Лёгкие облачка уплотнились, сделавшись золотисто-серыми, море у самого горизонта почернело.

— Надо вернуться домой, — сказал Снорк.

— Куда торопиться! — захныкала фрёкен Снорк. — Мы не успели осмотреть скалы на той стороне. И даже ни разу ещё не искупались!

— Может, подождём и посмотрим, что будет дальше, — предложил Муми-тролль. — Досадно сразу покинуть остров, который мы только что открыли.

— Но ведь, если разразится гроза, мы не сможем плыть обратно! — разумно заметил Снорк.

— Вот и отлично! — воскликнул Снифф. — Тогда мы останемся тут навсегда.

— Помолчите, ребята, — сказал Муми-папа, — я должен подумать.