Муниципальная ведьма - 2 - страница 5

— Не могу. Это не по моей части. К тому же, я не ведьма.

Пока мы болтали, в кафе зашёл мужчина с пугающей внешностью. Одет он был в шорты, футболку и шлёпанцы, литые бугры мышц перекатывались под загорелой кожей, а татуировки на руках говорили если не о тюремном прошлом, то о принадлежности к преступному миру в настоящем. Сломанный нос придавал лицу дополнительный шарм. Но главное — это глаза, точнее, глазки. Они были маленькими и лучились злобой ко всему миру. Сейчас взгляд этого типа упирался в Дину, а рот его кривился, демонстрируя крайнюю степень презрения. Казалось, вот-вот, и он набросится на девушку.

Но я точно знала, что не набросится. Бандит по кличке Бубновый был беззаветно предан нашему с Диной отцу, и не раз это доказывал, рискуя жизнью. Сейчас он охранял Дину, и я не сомневалась, что если понадобится, умрёт, защищая её. Но я знала и другое: если Каретников решит, что две дочери для него слишком много, Бубновый и этот приказ исполнит, не моргнув глазом.

— Ленка, ты меня вообще слушаешь? — возмутилась Дина. — Что ты на Бубнового вылупилась? Влюбилась, что ли? Он — мужчина твоей мечты?

— Извини, сестричка, задумалась.

— Ты не просто задумалась! Ты в транс вошла! А ещё говоришь, что не ведьма.

— Уже вышла из транса. Так ты расскажешь, как сдала сессию?

— А магически не можешь узнать?

— Могу. Все на ‘отлично’?

— Верно, — вздохнула Дина. — Я два дня как ненормальная готовилась к экзамену по дифференциальным уравнениям, и кто бы мне объяснил, зачем? Только начала отвечать по билету, препод сразу сказал ‘достаточно’ и поставил высший балл.

— Боятся нашего папашу, — подтвердила я. — А если там поблизости ещё и Бубновый отсвечивал, понятно, почему они хотели, чтобы ты поскорее ушла.

— Нет, там был не он, а Мешок, его напарник. Тот, который на студента похож. Ты же его знаешь?

— Конечно, знаю.

На этом наш разговор и закончился. У Дины зазвонил телефон, она перебросилась с кем-то несколькими фразами и тут же заявила:

— Извиняюсь, сестричка, но мне пора. Завтра уезжаю на курорт до конца лета, так что теперь увидимся нескоро.

Я вспомнила о своей несостоявшейся свадебной поездке на Канары и остро ей позавидовала.

— А куда? — поинтересовалась я, стараясь, чтобы голос не дрогнул.

— Пока не знаю, — пожала плечами Дина. — Папа хочет спрятать меня где-нибудь подальше отсюда, и чтобы никто даже не догадывался, где именно. Боится за меня. Так что я расскажу, где отдыхала, только когда вернусь. Ой, убежала! Пока-пока!

Помчалась она, правда, не на выход, а в дамскую комнату. Я уже собралась вставать из-за столика, но тут рядом со мной плюхнулся Бубновый с недопитым бокалом пива в руке.

— Моё почтение, Елена Михайловна! — поздоровался он. — Как вы? Всё колдуете?

— Добрый день! Давно уже не колдовала, — откликнулась я. — А разве обязательно?

— Да не помешало бы. Байда какая-то творится, а я ни хрена фишку не секу. Да ладно я, я — торпеда, что с меня взять? Но ведь, в натуре, и шеф никак не просечёт, а это уже атас. А тут ещё Диана Михайловна всё никак не угомонится. Ей бы затихариться на хазе, а она гопает по всему городу. Ну, а мы с Мешком — за ней, что делать, шеф поручил.

— Бубновый, остановись! — попросила я. — Ничего не поняла. Говори нормально, пожалуйста. Какая ещё байда? И при чём тут Дина?

— Так с вашей сестрицы всё и началось. Где-то с месяц назад гуляла она со своим дружком, а тут на них какие-то бакланы напали. Парня как следует отоварили, а Диана Михайловна, не будь дурочкой, залезла под какую-то запаркованную тачку, да ещё и оттуда шефу звякнула по трубе. А мы с Мешком как раз рядом были. Шеф нам звякнул, и мы мигом подъехали. Вломили бакланам по самое не балуйся. Где ж это видано, чтоб на дочь самого Кареты наезжать? Совсем рамсы попутали! Потом мы Диану Михайловну из-под той тачки долго доставали. Она там застряла, пришлось домкратами поработать. А шеф сказал, чтобы мы с Мешком за ней присмотрели. Вот и присматриваем, как можем. Недели не прошло — снова такая же заваруха…

— Бубновый, хорош жаловаться, — прервала его Дина, закончившая, наконец, свои дела в дамской комнате. — Завтра я уезжаю, потерпи, совсем немного тебе страдать осталось. И поехали уже! Меня ждут.